тучных стад, бредущих на водопой, и грустный голос трост
никовой свирели vaceros1.
«Нет, не верю! —смуглое, цвета меда, лицо Терезы потемне
ло, Лоб прорезала негодующая морщинка. —Так все обычно... и
вдруг какой-то Степной Дьявол!» —она вслух рассмеялась, но
смех получился каким-то сухим и сдавленным. Девушка отки
нула мешавшую прядь, нервно облизала губы и бросила взгляд
на родную харчевню, источавшую тепло и знакомые запахи.
Из окна то и дело катился заливистый до хрипоты хохот
отца и вплетающийся в него кавалерийский смех капитана,
пившего много и платившего щедро.
Тереза опять сдвинула черные брови. Влажные глаза пых
нули презрением:
— Уже нализались с утра пораньше! Ну, будет дело.
Дочка Антонио сунула руку в садок за зерном —он оказался
пуст, зато заразительный смех так и сыпал. Она невольно прыс
нула в ладонь и скакнула —раз, два, три —поближе к окну.
— Еще текилы!
— Так... это... как-то, —виновато загнусавил Муньос.
— Брось! Я плачу! Ну ты и скряга, Початок. Да убери пус
тую. Не трясись, вот так-то лучше, давай!
Хлопнула пробка. Забулькал, зажурчал Бахус. Тереза по
качала головой.
— Опомнитесь, сеньор, куда так много! —успевал на ходу
лукавить пузан. Но команданте2раскалывал «хитрый орех»
на месте, хлопая толстяка по загривку.
— Много?! Быть не может, папаша! С таким-то баклажа
ном, как твой нос, и много! Врешь! Клянусь королем Ферди
нандом, но врешь весело. —Капитан икнул и дал дружеского
щелчка Антонио.
Девушка не удержалась и заглянула одним глазком в
окошко. Они сидели спиной к ней за дальним столом, где у
Муньоса лежала кирпичом учетная книга и большие почер
невшие счеты.
Луис истреблял жуткое количество сигар. Початок то и де
ло сновал за стойку: «Боже упаси, не поспеть!» Старший сын
губернатора, изрядно набравшись, мгновенно свирепел, сту
1 Ковбой, пастух
(исп.).
2 Начальник, командир.
220
