рами их терпкий аромат. Они засыпали под призрач
ным светом звезд и просыпались под шум прибоя.
Лана показала ему укромное место в стороне от
бухты, в которой стояли корабли. Они спускались туда
проложенной меж густой травы тропой и, сбросив
одежды, заходили в море. Несмотря на формы зрелой
женщины, Лана была совсем юной по сравнению с
ним: ей было всего лишь восемнадцать. Им не терпе
лось научить друг друга тем словам и понятиям, ко
торые они любили, из которых складывался для них
мир. Используя те же приемы, какие когда-то при
менял он в уроках с Калахиной, Тараканов вскоре
узнал, что на языке его возлюбленной море в том
месте, где стоят корабли, называется «каи», а откры
тое всем ветрам, где они купались, — «моана». Небо
было созвучно ее имени — «лани», а дом — «хале».
Любить друг друга для ее народа звучало так же,
как приветствовать другого, — «алоха». Он же был
для нее «кане» — мужчина, муж, любовник. Иногда,
нежно гладя его тело, она говорила: «Кане маикаи»,
и Тараканов понимал: это значит «прекрасный муж,
прекрасный любовник». Она же называла себя его
«вахине», его женщиной.
Лишь позднее, когда Тараканов постиг азы ее язы
ка, он смог понять слова: «Лана кане маке» — муж
Ланы умер, я вдова. Еще позднее он узнал, что ее
муж был рыбаком и его унесло с собой море.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Остров Кауаи,
октябрь
—
ноябрь 1816 года
Доктор Шеффер вернулся из Ханалеи в самом
замечательном расположении духа.
Прибытие «Ильменя» в гавань Ваимеа король Ка
умуалии отметил поднятием у своей резиденции фла
га Российско-Американской компании и семизалповым
салютом береговых орудий. И не стал дожидаться,
пока доктор навестит его, а сам в сопровождении
группы вождей, алии, пришел на факторию, чтобы
359
