Простояв дня три в Кильдюйне, пошли мы опять в океан и
продолжали путь свой. Сделались противные и крепкие ветры:
мы долго с ними боролись и ничего не видали, кроме кувыр
кающихся китов, которые из воды выставляли хребты свои,
наподобие черных холмов, и, фыркая, пускали из ноздрей вы
сокие водометы. Мы забрались далеко к северу, так что солнце
в самую полночь не заходило уже под горизонт.
После долгого времени ветры стали становиться попутнее,
ночи длиннее и темнее. Мы перешли большое расстояние; ми
новали опасную пучину, называемую Мальштром. Я в свобод
ные часы занимался рассматриванием разных явлений: иног
да днем по целому часу смотрел в воду, которая была так проз
рачна, что опустится в нее белый камушек, можно было
видеть его несколько секунд, пока не погрузится он сажен на
двадцать или более. Иногда любовался плавающими в ней цве
тами, которые показывались из-под кормы наподобие пест
рых распустившихся колпаков. Прекрасный вид их, когда их
поймаешь и вынешь из воды, тотчас исчезал и превращался в
некую оседшую неприятную слизь.
Всего же более нравилось мне по ночам сидеть на носу ко
рабля; вода имела некое лучезарное свойство, так что обмо
ченная в нее вещь казалась в темноте огненной. Валы, уда
ряя в нос и отражаясь от него, раздроблялись на бесчислен
ное множество брызг, светящихся подобно разноцветным
искрам. Казалось, корабль, шествуя, сражается ежеминутно
с нападающими на него исполинами, в гневе попирая их,
сыплет от себя огонь и пламя.
В один день достали мы лотом дно морское: глубина была
70 сажен. Мы наехали в это время на необъятное количество
сельдей. Корабль наш несколько часов, почти при совершен
ной тишине ветра, плыл тихо, как бы посреди их, ибо от са
мого верха воды до такой глубины, до какой взор при чисто
те и прозрачности ее проницать мог, вся она наполнена бы
ла слоями сих рыб, и вокруг корабля, сколько зрением при
ясной погоде можно было обнять, повсюду гладкая поверх
ность воды рябела от прикосновения их к оной.
[
8 5 4
]
