Сомнением и странными своими вопросами они нас дово
дили иногда до того, что мы им с досадою говорили: «Неуже
ли вы можете воображать, чтобы такой малозначащий кло
чок земли, какова Япония, которого и существование не
всем европейцам известно, мог обращать на себя внимание
просвещенных народов до такой степени, что каждый чело
век должен знать о всех подробностях, как на некоторые ва
ши селения нападали самовольно два незначащие купече
ские суднишка? Довольно и того, что вам говорят и доказы
вают, что нападение было своевольно, без воли русского
императора».
Таким нашим замечаниям они отнюдь не обижались, а толь
ко смеялись. Японцы одарены удивительным терпением. Каж
дый из своих вопросов повторяли они по два и по три раза,
стараясь всеми мерами, чтобы переводчики мысли их нам, а
ответы наши им переводили со всякою точностью.
Они продержали нас до самого вечера, позволив раза два
выйти для отдохновения и обеда.
На другой день, 29 августа, поутру опять пошли мы к гра
доначальнику. Коль скоро введены мы были в залу и главный
начальник вышел, то, сев на свое место, вынул он из-за пазу
хи несколько бумаг, из которых одну отдал первому по нем
чиновнику Отахи-Коеки, а сей подле него сидевшему, от кое
го перешла она в руки переводчика Кумаджеро, который,
развернув ее, сказал нам, по повелению начальника, чтоб мы
ее прочитали, и с сими словами положил ее перед нами.
Взглянув на бумагу, мы в ту же секунду увидели, что она
была подписана всеми нашими офицерами, оставшимися на
шлюпе. Неожиданное явление тронуло нас чрезвычайно. Мы
тотчас представили себе прежнее свое состояние и нынеш
нее и, воображая, что это последнее к нам письмо от наших
друзей, с которыми так долго вместе служили, а теперь, ве
роятно, уже никогда не увидимся, мы не могли удержаться от
слез, а особенно Мур. Он был так тронут, что упал на колени
и, приложив письмо к лицу, горько плакал. Письмо сие было
следующего содержания:
[
2 7 7
]
