но далеко уж не с прежним безумием, и «Орел» под зариф
ленными марселями, фоком и гротом уверенно резал зеле
ную толщу по девять-десять узлов в час. Повсюду стучали
молотки и визжали пилы, —плотники при масляных фона
рях латали проломленный в ряде мест борт, возились с таке
лажем и устраняли наметившуюся в трюме течь.
Только когда восход солнца воспламенил безоблачный го
ризонт, капитан вместе с осипшим от крика Гергаловым спу
стились с мостика, уступив вахту Захарову.
— Лихо нас окрестило! —Гергалов устало, но весело сту
чал каблуками по трапу. —Ну-с, теперь все позади. Небо-то,
гляньте, Андрей Сергеевич, чисто, что совесть священника,
барометр поднимается... Эх, жизнь-то как хороша! Может
быть, коньячку-с?
' — Увольте, Александр Васильевич. До ужина обожду...
Мне бы сейчас только до койки. Да, если увидите моего вес
тового, скажите, чтоб через пару часов разбудил.
Линда разлепила глаза, когда яркий дневной свет вовсю зо
лотил каюту. Пробка с иллюминатора была снята заботливыми
руками плотника, но когда —она, право, не знала. Тяжело при
поднявшись на локте, она откинула рыжие пряди, —эхо «бол
танки» мутило голову. Однако бледные губы тронула улыбка:
качка нынче была иная, как выражался Палыч, «образцовая».
Служанка огляделась и с удивлением обнаружила, что госпожи
нет, пол вымыт, а ужасные ведра исчезли. Она подошла к зерка
лу. И ей стало жаль себя: «Как жестока природа! Почему одним
дается столь много, а другим —дырка от замочной скважины?
Ах, имея платье из шелка, сережки и нитку жемчуга на груди, я
тоже была бы не последней. Конечно не такой, как моя госпожа,
но уж и не пугалом, как в этом престаром платье с кружевным
воротничком и стоптанных туфлях». Линда едва не всплакну
ла. Ей хотелось любить и быть любимой. Перспектива превра
титься в синий чулок, стать одной из тех морщинистых неза
мужних теток, которые векуют в зависимости от настроения
господ и счастливы сальным шуткам пьяного кучера, —была
для нее хуже, чем мысль о насилии. На скорую руку она про
шлась гребнем по спутанным волосам: «Боже, йоркширские
ведьмы и то привлекательней! А гребень! —Слава Богу, нет чу
4S8
