наш сокол козявок не ловит... Ты пойми, она ему так полюби
лась, хоть в петлю! Вынь да положь. Чай, знаешь его. Но ток
мо об этом ни-ни, чтоб ни одно ухо! Чуешь?
— А та... вторая?.. —Кукушкин судорожно сглотнул —
в
глазах всплеск надежды.
— Ну-с, та вроде как еще без хозяйского хомута... —серь
езно заметил Палыч и, переждав волну, разъяснил: —Но к
этим павам, сударь ты мой, подойти следует пеши... С ними с
кондачка да с наскоку, пардон-с, дохлый номер. Так уж и
знайте. Пряники да деликатности всякие там нужны...
— Да, —искренне согласился Петр Карлович и магически
замолчал, озабоченно поджимая губы.
— Вам омолодиться б не мешало, голубь. Заросли как ого
род чертополохом. А они энтого, сами знаете...
— Да, —опять послушно согласился фельдшер. Провел
задумчиво ладонью по колючей щеке. —Действительно, не
гоже.
У дверцы каюты, за которой ютились фельдшер и батюшка
Аристарх, они перевели дух.
Помолчали. Палыч шворкнул носом, огладил усы и растер
озябшие руки. Кукушкин полез в карман за ключом, когда
казак, одернув истрепанный кожан, тревожно посмотрел на
него и спросил:
— Больнуши-то как там?
— Ай... —Фельдшер потерянно уронил руку. —Дрянь де
ло. Нынче ночью еще трое преставились... Худая болезнь —
липкая к людям... Не знаю, вытяну ли других... Больных, как
детей, заботой да лаской мерить надо, пилюли с порошками
нужны, а где их тут взять...
— Ужели управы на подлую нету?
— Эх, ежели да кабы, во рту бы выросли грибы... —Ку
кушкин хмуро воззрился на вестового, левый глаз которого
опух, а на щеке расцветал кровоподтек от недавнего падения.
— Верно говорят: воля без куска в неволю завела. Если б
поворотить время вспять, —глаза Петра Карловича сверкну
ли как у попавшего в западню зверя, —вот моя голова —об
сыпь золотом —не отправился бы в сей ад. Где ты теперь, ро
димая сторонушка?..
Он нервно щелкнул ключом, с содроганьем прислуши
ваясь к буре. Сквозь доски с палубы доносились обрывки
15 Барабаны
449
