И
шутка его, казалось мичману, была брошена не матросу
Кирюшке Чугину, его одногодку, а лично ему.
Зная особенности характера шкипера, заводившегося с
пол-оборота, когда дело касалось прогнозов о шторме, Григо
рий не удержался:
— Хотите пари, господин Шульц?
Бурое морщинистое лицо немца напряглось, глаза льдисто
блеснули вопросом.
— Ставлю двадцатку против целкового, к завтрашнему
обеду мы будем тянуть херес, не хватаясь за леера. Ну-с, как?
Немец хмуро повел бровями и хмыкнул:
— Ой ли?
— Господа! —Мостовой был рад приключившемуся раз
нообразию. —Бьюсь об заклад: наш «барометр» страдает бли
зорукостью в споре.
— А вы болтливостью, мичман. —Преображенский нагру
зил трубку «вирджинкой».
Однако Григорий Николаевич будто не слышал упрека.
— Ну-с, так как, господин Нептун, вы принимаете пари?
— Дурак! —тихо вырвалось у штурмана, и громче: —Раз
бейте нас, господа.
Старик резко поднялся и хотел было уйти, как мичман
единым прыжком встал на пути.
— Вы все слышали, господа, что вытвердил сей халдей?
Я требую сатисфакции! Здесь же! Немедля!
«Ах ты, пескарь! Шкот тебе в глотку! Дай токмо в драку
влезть», —дрогнул скулами немец, но рта не раскрыл, лишь
усмехнулся глазами, дескать, пошел ты...
— Да будет вам, Гришенька, хвост павлинить. Не на балу,
чай. — Захаров миролюбиво поднялся, придерживаясь за
прикрученную к полу скамейку. —Ты, брат, заметно, не имел
огорчения от компанейского люда?
— К счастию, не имел-с. Скоты и шлюхи всегда плодятся
втройне.
— Ну будет, будет!
— Нет уж, увольте! Задета моя честь! Да он же волк в ове
чьей шкуре. Правильно матросы говорят: как он шагнул к
нам на борт, так все и понеслось-поехало —болезни, мор...
— Молчать! —Преображенский хватил чубуком о стол. —
Вам что, кабак здесь или бордель под красным фонарем?
453
