— Не берите в ум, капитан. Отпустите мне, ежели в ма
нерах чем согрубил, — нимало не смущаясь, откликнулся
моряк. Голос был густой и низкий, даром что не дьякон. —
Счудилось часом, что барышня оступилась. Знаете, как бы
вает? Рад поздоровкаться с вами. По совести сказать... не
особливо я жалую вашего брата, капитан. Тошно мне засте
гивать пуговицы от глотки до пупа, да ошейник на горле та
скать. Свободу жалую! Но клянусь, по нраву пришлось, как
вы вышибли мозги у тех двух волков. Лихо! Вижу, невтер
пеж вам знать, как меня кликать? Ну что же, Зубарев я...
Матвей.
— А по батюшке? —выпуская на волю дым, интересовал
ся Преображенский.
— Эва, куда загребли! Ни к чему вам эта нужда, капитан.
Не того я лету птаха, чтоб раскланиваться предо мной.
— Вот как! А откуда ты такой взялся прыткий? Не приме
чал я тебя ране.
— Не мудрено. Намедни как в Охотске объявился. Из Са
халина по морю пришел. У зверобоев за штурмана слыл, пер
вым опосля Бога называли. Не жалуюсь, мне сия заморочина
по душе была, капитан. Теперича вот хочу здесь судьбу пы
тать. Черт знает, авось да карта выпадет, —сказал он и ух
мыльнулся. —Верно, вашбродь?
Не дожидаясь ответа, Матвей с видом знатока принялся не
спеша разглядывать бухту и корабли, их немыслимую паути
ну канатов, взлетающих к небу вант1, тугую скатку парусов на
потемневших реях... От него так и веяло... нет, не бычьим уп
рямством —непреклонной волей.
Что ни говори, а этот черноволосый богатырь задавал тон
разговору. Преображенский на это не сетовал.
Паузу в разговоре заполняли крики пернатой братии, да
лекий гул пристани, по которой улитами ползали подводы, и
равномерное чмоканье волны. Зеленая и ленивая, она хлюс-
тала тряпкой о сваи.
Андрей вдруг возмечтал, что из Матвея мог бы выковаться
славный помощник. «С этим сорвиголовой я, пожалуй, риск
нул бы отправиться к далеким берегам Калифорнии».
1 Растяжки из прочных смоленых канатов и тросов для крепления
мачт в вертикальном положении.
144
