Управившись со щами, старик призадумался: пойти ли
ему перетаскивать со двора наколотые поленья, как — «Чу!..
Что за препона?» —взволнованным взглядом он кольнул за-
литую дневным светом кухню.
В темном углу на потолке тужилась в тенете муха.
— Отжужжалась, звонкая... — Палыч скосил глаза. По
дрожащим, поблескивающим нитям шествовал большущий
паук.
Денщик нахмурил лоб. С минуту еще прислушивался, по
том, хотя тревога и не улеглась, решил, что, видно, ему погре
зилось, будто кто-то хаживал по дому. Старый казак перекре
стился, в сомнениях шагнул в коридор, там задержался у
большого зеркала. Придерживаясь одной рукой за резную ра
му, заглянул в него. Темное, изрезанное морщинами лицо
смотрело на Палыча. Рот был полуоткрыт, серые брови топор
щились, в глазах бегали мышки тревоги. Казак с напряжен
ным вниманием вглядывался в свое отображение. В памяти
лихорадочно вспыхнул двухнедельной давности случай с ноч
ным визитером.
Вид своего лица с темными кругами вокруг глаз и воспо
минание о жуткой ночи так воздействовали, что он не отва
жился даже ругнуться вслух и пробурчал еле слышным ше
потком, почти не нарушая тишины пустого дома:
— Ишь ты, зараза... узелок-то как затянуло...
За окном шумливо прогрохотала телега. Донеслась бойкая
болтовня мужиков.
«Наярманку катют, верещаги, напогляд. Нынче все тудась
прут», —мелькнуло в голове. Гнетущее предчувствие беды
нехотя приотпустило сердце. Он громко выдохнул воздух, за
стоявшийся в груди, и еще разок огляделся ревнивым хозяй
ским оком. Потом прошелся взад-вперед... Тишина стояла та
кая, что звук собственных шагов набегал на него, отскакивая
от темных плинтусов коридора.
Внезапно входная дверь содрогнулась. Кто-то крепко дер
нул ее на себя. «Нет, то не барин, да и рано ему будет», —у
Палыча кровь застыла в жилах. Кованое кольцо крутнулось в
сторону, по-волчьи лязгнула щеколда. По хребту старика по
полз озноб: по крыльцу ходили. Ясно слышался поскрип са
пог и прерывистое, свистящее дыхание. Сердце забилось у
горла, он потрохами почуял: за дверью —смерть.
139
