Переводчик был молодой человек двадцати семи лет и
имел весьма хорошую память; зная уже грамматику одного
европейского языка, он очень скоро успевал в нашем, что за
ставило меня написать для него русскую грамматику, сколько
я мог оной припомнить*, а академик занялся переводом со
кращенной арифметики, изданной в Петербурге на русском
языке для народных училищ, которую, по словам их, еще Ко
дай** привез в Японию.
Объясняя ему арифметические правила, мы увидели, что он
их знал все, но хотел только иметь русское на них толкование.
Однажды он спросил у меня, какой стиль времясчисления
употребляется в России, заметив, что голландцы употребля
ют новый. Когда я сказал, что мы держимся еще старого сти
ля, он желал, чтоб я ему объяснил, в чем состоит разность
между старым и новым стилем, и растолковал, отчего она
происходит. По окончании моего толкования он сказал, что
это времясчисление еще несовершенно, ибо через такое-то
число веков опять наберется 24 часа разности, и тем показал
мне, что спрашивал меня, любопытствуя узнать, имею ли я
понятие о вещи, которая ему хорошо была известна. Солнеч
ную Коперникову систему они принимают за истинную, зна
ют об открытии и движениях Урана и спутников его, но о
планетах, открытых после Урана, еще не слыхали.
Хлебников от скуки занимался сочинением таблиц лога
рифмов, натуральных синов (синусов) и тангенсов и некото
рых других, к мореплаванию принадлежащих, которые при
вел он к концу с невероятным трудом и терпением. Когда
таблицы были показаны академику, он тотчас узнал логариф
мы, а также и натуральные сины и тангенсы. Для изъясне
ния, что они ему известны, он начертил фигуру и показал на
ней, что такое син и что тангенс.
* Не имея при себе книг, с помощью коих мог бы я написать грамматику,
я принужден был довольствоваться тем, что мог сыскать в своей памя
ти, и писал оную более четырех месяцев. Примеры же в ней помещал
приличные нашим обстоятельствам, что японцам весьма нравилось.
** Японец, привезенный к ним Лаксманом в 1792 году.
[
4
Ч ]
