уговаривали нас переменить наше показание касательно Мура;
но как мы твердили одно и то же, то они нас оставили, но сде
лали ли какие-нибудь перемены в наших ответах, мы не знаем.
Между тем я крайне беспокоился мыслями, что Мур
какой-нибудь хитростью выпутается из беды, получит со
временем дозволение возвратиться в Европу, очернит и
предаст вечному бесславию имена наши, когда никто и ни в
какое время не найдется для опровержения его. Такая ужас
ная мысль доводила меня почти до отчаяния. Я в это время
захворал, и хотя первые семь или десять дней лекарь к нам
не ходил, несмотря на то, что матросы требовали его помо
щи, но теперь японцы умилостивились, и лекарь стал посе
щать нас каждый день.
Вскоре после того японцы немного улучшили наше содер
жание, начали иногда давать нам род лапши, называемой у них
туфа,
с кашей варили мелкие бобы, которые они почитают не
последним лакомством, а несколько раз давали и похлебку из
курицы; для питья же, вместо воды, стали давать чай.
Соседу нашему, японцу, содержавшемуся не шесть дней, как
он нам сказал прежде, но гораздо более, сделано было на тю
ремном дворе телесное наказание*, так что мы крик его могли
слышать. В тот же день пришел к нам с переводчиком Кумадже-
ро чиновник и уголовный судья Мататаро объявить, по прика
занию губернатора, чтоб мы, слышав о наказании преступника,
содержавшегося с нами в одном месте, не заключили, что и
мы можем быть подвержены подобному наказанию, ибо, по
японским законам, иностранцев нельзя наказывать телесно.
* Преступление его состояло в том, что в общих, или, по нашему сказать,
торговых, банях он оставлял свое худенькое платье, а брал другое, по
наряднее, будто бы ошибкой. При нас водили его несколько раз в суд со
связанными руками. Наконец, в один день дали ему двадцать пять уда
ров, а через три дня еще двадцать пять; но чем секли, мы не видели, а
слушали удары и что он громко кричал. Приводили его в тюрьму с обна
женной спиной, которая была в крови. Работники плевали на спину и
растирали слюну, тем и лечили его. Потом, когда спина поджила, на ру
ки выше локтей положили клеймы, означающие, что он был наказан,
где и когда, и отправили на Курильские острова.
[391
]
