цера сделать вывод, что отель ему нравится, — вы
будете чувствовать себя здесь почти как турецкий
паша и не один раз поблагодарите человека, реко
мендовавшего вам остановиться именно у нас.
— Да я, признаться, не собираюсь воспользовать
ся вашим любезным приглашением, — охладил пылко
го француза русский морской офицер, мужчина сред
них лет с короткой, каштанового цвета бородкой. — Но
один из пассажиров нашего корабля, человек уже в
годах, после трех месяцев плавания от берегов Се
верной Америки чувствует себя неважно и просил
подыскать подходящий отель, где бы он мог пожить
на время нашей стоянки в порту. Я вполне удовлет
ворен и завтра утром привезу его сюда.
Пьер Дедье сам вышел встретить господина Ба
ранова, как представил его лейтенант Подушкин. Го
стю было, судя по изборожденному морщинами лицу,
за семьдесят, он был невысок и то и дело вытирал
платком пот с лица и совершенно голого черепа. Шел
он не без труда, опираясь на трость и руку своего
спутника. На Дедье едва взглянул и никак не реаги
ровал на витиеватые его приветствия.
Два последующих дня господин Баранов почти не
выходил из номера и просил туда доставлять еду. Ел
он, впрочем, мало, но неизменно заказывал к вече
ру бутылку мадеры и графин охлажденного апельси
нового сока.
На второй день Дедье под предлогом выяснения
самочувствия гостя и возможных претензий к обслуге
или каких-либо особых просьб рискнул заглянуть к
нему. Он нашел господина Баранова полулежащим в
кресле-качалке. Распахнутая белая рубаха из тонкого
полотна обнажала поросшую седыми волосами грудь.
Глаза гостя были полузакрыты, и казалось, мысли его
бродят где-то далеко от Батавии и нынешнего, как
обычно здесь, душного дня. Он то ли дремал, то ли
думал о чем-то, и взгляд его выцветших мутноватых
глаз, когда он посмотрел на нарушителя его покоя,
был тяжел и неприязнен. Тараторивший то по-фран
цузски, то по-английски Дедье так и остался в неве
дении, в какой степени господин Баранов понял то,
что он говорил ему, ибо, как только замолк, почти
6
