— Это именно тот отель, который я имею честь
содержать, — поклонился француз с довольной улыб
кой на круглом лице.
23 марта 1819 года
Роберт Стенсон был одним из немногих людей, с
кем чопорный, осторожный в выборе друзей и знако
мых капитан-лейтенант Гагемейстер мог позволить себе
оставаться самим собой. Небезразличный к понятиям
служебной и сословной иерархии, Леонтий Андреянович
Гагемейстер видел в Стенсоне человека, равного себе.
Два дня назад Стенсон побывал на борту «Кутузо
ва», а сегодня капитан Гагемейстер гостил в его доме.
Роберт познакомил с женой, миниатюрной золотово
лосой Кэрол, и их двумя детьми — семилетним Чар
ли и четырехлетней малышкой Сильвией.
После прогулки по вечернему городу и ужина
Кэрол стала укладывать детей спать, и Леонтий Га
гемейстер сделал было попытку откланяться, но Стен
сон удержал его:
— Нет, так не годится. Так рано уходить у нас
не принято.
Они сидели в гостиной, выходящей открытыми
окнами в сад. На короткое время в беседе наступила
пауза,- и из погруженного во тьму сада вдруг послы
шалось настораживающее шипение, кто-то негромко
кашлянул, словно прочищал горло, и затем отчетли
во раздалось: «Ток-кей, ток-кей, ток-кей...»
— Что это? — удивился Гагемейстер.
— Не пугайся, — с улыбкой сказал Стенсон, —
это всего лишь гекко, или токей, местная ящерка. На
ружностью страшновата, но вполне безобидная. Толь
ко не дай Бог, заберется в дом и свалится с потолка
на голову или шею. Тут же присосется, и испытаешь
чувство, словно тебя обожгла медуза. Но не вздумай
отрывать — вцепится еще сильнее и начнет преболь
но кусаться. Вот из таких прелестей, друг мой, и со
стоит наша жизнь.
В отличие от гостя, явившегося во флотском мун
дире, Роберт Стенсон был в легкой голландской блу
зе. Густые когда-то волосы заметно поредели, но
19
