пасти, хохотнула и темь за разбитым окном со злобной
враждебностью.
Он расстегнул ворот —такое с ним было впервые. Грязно
выругавшись, старик привычно бросил клинок в ножны, буд
то отбрасывая наваждение, и поскреб впалую щеку. Затем по
смотрел на тщедушную лучину, грозившую вот-вот закурить
ся голубым туманом. Прихватив с уступка печи другую, он
собрался было уже запалить ее, как каблук подвернулся на
чем-то округлом и твердом. Костеря дьявола, Коллинз на ка
рачках на ощупь отыскал причину. Глаза его сузились, как
давеча в разборе с Гаркушей.
На ладони лежал изжеванный лист бумаги, весь в пятнах
не то от кофе, не то от вина, в который была закутана морская
скатная галька. Он быстро зажег новую лучину, зашелестел
исписанной бумагой, разглаживая ее на колене.
Послание было кратким, как выстрел:
«Старое дерьмо!
Ты —убийца. Цена твоей жизни —пакет. Если через сутки его не
будет в указанном месте, ты закачаешься на городской площади. Не
вздумай вести двойную игру, Гелль! Помни: петля ждет тебя по обе
стороны океана...»
Ниже указывалось место и время, куда следовало снести
секретные бумаги.
Лицо Коллинза потемнело, вокруг глаз залегли кру
ги, словно там притаилась ночь и противилась уходить. Ста
рый пират с усилием облизал давно сожженные ромом губы.
За ручьем послышались выкрики Жюльбера и следом ис
тошный ор. Гулкое эхо аукнуло в чаще. В одну сторону, затем
в другую... Но, не найдя покоя, забился о мшистые стволы и
со звериными всхрипами стих, как если б захлебнулся молча
ливой водой.
Капитан онемел. Под правым сапогом простонала ото
рванная половица. Предсмертный вопль бретонца еще долго
грыз ухо, хотя вокруг уже царило безмолвие, нарушаемое
лишь треском крыльев неведомой ночной птицы.
— Дьявол! —Горбатый нос Коллинза был усеян бисером
пота.
Тьма чужого берега показала когти. Не отрывая взгляда от
окна, старик вытащил из-за пояса оба мобежских пистолета.
92
