Жесткая складка рта выдавала если не своенравный, то, без
спору, вспыльчивый, не терпящий возражений норов. Длин
ный, ниже плеч, темный волос был зло зачесан назад и туш
схвачен атласом черного банта, зеленые глаза взирали сгрош.
— Ну? —Барин раздраженно поглядывал на вестового из-
под угольных бровей.
— Андрей Сергеич, сокол, ну-тка, собирайтесь скоро. Бо
юсь, не поспеем. Распух он весь, ровно восковой... хрипит...
Часом, Богу душу отдаст. Тайное дело у него до вашего бла
городия. Ни в какую глаголить не желат... Чистый немтырь.
— Кто он?
Старик трижды перекрестился, глядя на иконы с неугаси
мой лампадкой, и продолжил неистово:
— Кажись, казак... На смолокурне помират. Артельщики
наши егось нонче на трахте подгребли... В беспамятстве
был. В двух местах пулями дырявлен... И в глазах —страху,
аки с дьяволом обнялся, али с чем еще похуже... ежли тако
водится...
— Хватит вздор молоть. Сыт! —резко оборвал Преобра
женский. —Лошади под седлом?
— Так точно-с! У ворот, родимые. Пожалуйте, сапоги ва
ши и плащ, —скороговоркой выпалил перепуганный Палыч.
Глава 2
Они неслись во весь опор за крепостной вал, разбивая в
клочья залетевшую грязь, пугая дюжим скоком честный
люд.
Дорога на смолокурню была местами избоистая —страсть,
особенно ныне; лошади заступали в грязь по колено, вымога-
ясь из последних сил.
Миновали первый косогор, дыбившийся чернильным гор
бом, а затем другой, помельче. И тут уже нырнули в лес. При
брежный чахлый ельник стоял густо, штыковой стеной без
конца и краю. По узехонькой бровке дороги, где лес был то
лику прорежен, лепились жидкие кусты ивняка и березы. Ос
тавшаяся каким-то чудом листва крючилась черным лоскуть-
ем, шелестела мертвым шепотом, когда ее трепал залетевший
ветродуй с океана.
56
