— Значит...
— Значит так, дон! Деньги на бочку, или я, клянусь моло
ком Божьей Матери, не сдвинусь с места и на дюйм! А без ме
ня... вы черта лысого доберетесь до пресидии старого дона
Эль Санто!
— Шантаж, пожалуй, самое грязное дело! И все, кто зани
мается им, рано или поздно оказываются в проигрыше, отец!
Все замерли, а Тереза, высунувшись из окна кареты чуть
не по пояс, показала папаше язык и съязвила:
— Признаться, не думала я, что у тебя руки вора, а мозги
рвача.
Мужчины не удержались от смеха, а Муньос, сотрясая
лохмотьями, взревел:
— Ах ты, мелкая кусачая блоха!
— Не такая уж и мелкая! —отбрила Тереза. —Мы с утра
не виделись... и твоя ругань —это все, что я заслужила?
— Нет, не все!!! —в бешенстве заорал Антонио, напоминая
фыркающее пушечное ядро, готовое вот-вот разорваться. —
Дура! Ты мне всю кровь выпила! А ну, прочь! Не мешай мне,
и чтоб духу твоего тут не было!
— А если помешаю? Прибьешь?
— Ты догадлива, как и твоя мать! —Початок хлестнул би
чом, но Терезы и след простыл —она уже выскакивала из
противоположной дверцы.
Стремительная, в легких мексиканских сандалиях, она хо
хотала, откинув голову, ослепительно сверкая зубами.
Мигель почувствовал, как ему ударила кровь в голову, как
забродила она в жилах. Он не мог оторвать взгляда от крутых
бедер, волос, губ. Глаза юноши так и шарили по ее груди,
оливковым плечам, подрагивающей при ходьбе попке. Слуга
мог дать голову на отсечение, что такой соблазнительной се
ньориты он не встречал даже в Мадриде.
Девушка тем временем поднырнула под шеями лошадей и
крикнула в спину папаше:
— Ты мог командовать своими курами и ослами, как
вождь племенем, но только не мной! Запомни одно, отец, —
Тереза уже не шутила, —там, где начинаются условия, —за
канчивается любовь. Если ты не покажешь дороги дону Дие
го, мы много не потеряем, но ты потеряешь... меня.
429
