Прислонившись спиной к косяку, он дрожащим взглядом
косился на труп Ребекки, на безжизненно свесившуюся голо
ву, на тяжело сомкнутые веки, на неловко подмятую под себя
ногу, с которой свалился дырявый тапок.
Сквозь завесу грязного дыма обозначилось перекошенное
лицо де Аргуэлло.
— За сей промысел Божий благодари своего гаденыша,
горбун. Жаль, что я не отрезал ему уши сразу.
— Я умоляю, не убивайте моего мальчика, дон! —Взмок
ший клок седых волос прилип к сверкающей лысине.
— Заткнись! Ты уже вспотел от заботы о своем щенке,
гнусный жид! —Сальварес сорвал со стойки первую подвер
нувшуюся кружку. —Так напейся!
С этими словами он снизу вверх всадил в живот старика
стилет, дернул им вправо, влево и приткнул к расползающей
ся ране грязную кружку.
Катальдино поперхнулся, захрипел и начал медленно
сползать по стене.
Ядро рвануло в двух футах от дома. Пол вздыбился, ровно
снизу, из-под земли его атаковало нечто. В свете пожарищ за
скрежетали выскочившие из досок стальные черви гвоздей.
Стены страдальчески застонали. Из трещин, подобно при
зрачному дыханию, закурилась рыжая пыль.
— Команданте, инсургенты! —Лоснящееся от гари и
пота лицо заглянуло в разбитое окно. Стены дома уже
тлели, в грудах разбитой утвари раскрывало алые глаза
пламя.
Сальварес отбросил кружку, перешагнул через вытянутые
ноги и вышел вон, оставляя за спиной раздавленную мечту Йо
зефа Катальдино.
Глава 8
Герцог пригубливал вино чуть-чуть, на кончик языка —
врачи хоть премного кланялись, но были категоричны... Ни
куда не денешься: возраст и здоровье бандерильями припира
ли его, точно быка.
Не по летам эффектно одетый, старик восседал в старом
любимом кресле под шелковым зонтом в окружении своих
четвероногих любимцев. Головастые мраморные доги, с тя-
420
