— Надо молиться, а не гадать. И потом... устают только
стены —они стоят веками. —Глаза Монтуа вспыхнули пре
зрением. —Вы же, герцог, могли лишь утомиться.
Он сделал паузу, глядя в упор на Кальеху с таким выраже
нием, что у того по спине прошла холодная передрожь.
Монтуа величаво обошел столик, склонился к уху вице-
короля:
— Быть Буонапарте —хорошо, но быть плохим Буонапар
те —неблагоразумно. Я выбрал первое, и, возможно, сказан
ное сейчас отчасти успокоит вашу светлость.
Герцог, немало удивленный, изломил вопросительно бровь,
замер в ожидании. Остатки его бразильской сигары преврати
лись в пепел и пали на мрамор балюстрады.
— Вы, конечно, помните дона де Аргуэлло?
— Хуана Эль Санто, действительного губернатора Кали
форнии? Как же! —Кальеха сцепил пальцы. —Мой старый
боевой друг...
Монтуа склонился ниже и пожал плечо старика жестко
и сухо.
— Да, но
я
говорю о его сыне...
— Капитане Луисе?! С ним что-то случилось?
— С ним —нет, а с вами?.. Вы волнуетесь о капитане как о
собственном отпрыске!
Кальеха дель Рэй пристыженно молчал, его раздражение
тихо кипело. На краткий срок авгурова ухмылка скривила
дотоле безжизненные губы отца-иезуита:
— Сдается мне, что в мозаике не хватает лишь одного-
единственного кусочка смальты?
— И вы хотите отыскать его здесь? —Герцог недобро по
смотрел на собеседника, а сам подумал: «Неужели этот чер
тов скорпион прознал и..>
Монах прервал его нотой праведника:
— Боже упаси, я не насилую и не принуждаю к ответу ва
шу светлость... Просто мне показалось...
— Вам правильно показалось, падре! —Вице-король шел
ва-банк. —Я знаю, вы скажете, у меня горячка, быть может,
да только эта горячка называется страхом.
Его глаза покою не ведали: взгляд перескакивал с кастета
перстней на иезуита, тут же на апельсиновые отвороты сапог
и опять —на перстни, затем на Монтуа. Солнце золотило траву,
431
