Первую пятерку, изжалив штыками, вогнали на эшафот.
Смертникам раздали свечи зеленого воска. Запалили. Пламя
дрожало в руках, покуда ожидали святейшего указа о поми
ловании. Надежды рухнули, начался обряд смертной казни,
рябой пресвитер1, сменивший его преосвященство, отпускал
грехи, страстно обращаясь к Господу. Жандармы содрали
лохмотья с несчастных; полуголые тела с дроковой веревкой
на шее, лихорадочный блеск воспаленных глаз, стон падаю
щих на колени, взлетающая над головами зеркальная полоса
стали...
Площадь тяжело ахала всякий раз, точно волна, разбивав
шаяся о берег... Палач рубил красиво: хэкнув, что дровосек,
он опускал меч. После такого удара голова не катилась, не
прыгала кочаном. Не шелохнувшись, она оставалась на помо
сте, а бритоголовый кат2подхватывал ее за волосы и, показав
ревущей толпе, швырял в большую корзину. Кровь фыркала
из рассеченной плоти, и зеленый каскад мух звенел над ней.
Конвой щелкнул ключами, сбрасывая железа —следую
щая пятерка с тупой обреченностью проскрипела на эшафот.
Два негра, беглых раба в замызганных штанах из парусины,
краснокожий старик с волосами белее снега, что неровными
концами касались морщинистого живота, и два мексиканца,
один из которых походил на спелую грушу, —оба в расши
тых шелком цветастых жилетах, дырявых сомбреро и кожа
ных сапогах. Тихо было, тяжисто дышали, покуда пресвитер
торжественно подносил распятие к губам. На кончике его но
са восседало пенсне в серебряной оправе с выгоревшими раз
ноцветными шнурками, которое, судя по всему, доставляло
владельцу большое неудобство.
Крест коснулся замыкающего, когда грянуло зверино-бун
тарское: «Режь испанских собак!»
Один из гамбусино3, что повыше, стремительно скакнул
вперед и без размаха, снизу, насадил на кулак живот пресвите
ру Другим ударом он подцепил подбородок. Голова священни
ка кукольно болтнулась в сторону, зубы ляскнули, камилавка4
г ®православной и католической церквях священнослужитель.
Золотоискатель.
Головной убор духовенства.
231
