мни, —пальцы крючьями вцепились в плечо боцмана, —если
предашь меня, я приколочу твою башку стальным костылем
к мачте.
— Тише, тише, как скажешь... Неужели думаешь, что я на
грею тебя, Гелль? Ведь мы двести лет под одним парусом.
— Вот это и заставляет меня держать зажженный фитиль.
— Не теряй на угрозы время, приказывай, капитан.
— Добрый ответ, сынок. Вот... —пират щелкнул медным
ключом и достал из ящика стола широкий конверт, —сне
сешь к обедне в церковь и заткнешь за икону, что на первом
левом столпе от входа...
— Что дальше, сэр?
— Дальше —смотреть в оба: чей клюв протянется за ним.
Но упаси вас Бог сразу щипать эту птицу. Проследите, в ка
кое гнездо она сядет.
Боцман достал из кафтана массивную из моржовой кости
зубочистку и поковырял нижний коренной зуб.
— Дай, я потрогаю тебя на счастье, капитан.
— Сто долларов вперед, и ни цента меньше!
Пираты хрипло загоготали.
Боцман ушел, а Гелль продолжал теребить свою косицу и
тускло смотреть на дверь, за которой скрылся ладно скроен
ный Райфл.
— Будь что будет... —Старик достал плитку жевательного
табака. —Посмотрим, кто упрямее: мы или они...
Глава 16
Они сидели в черкасовской каюте, пряча глаза друг от
друга, словно в воду опущенные. Оба почти одногодки, оба
флотские офицеры, получившие одну оснастку жестокой
павловской выделки: кнут в обнимку со шпицрутеном. Од
нако на мир взирали по-разному.
Случай
с матросом порвал
общий ремень братства, сшить который снова вряд ли было
возможно.
Разговор не клеился. Оба молчали, увеличивая духоту па
узы, от чего она была настоящей пыткой. Преображенский
104
