58 / 196
ЛЕВ КОТЮКОВ
лах... , а не скитаться по краю поля русского бытия. Ему
хотелось просто-напросто быть, а не казаться... Но жизнь
и судьба, а может, не то и не другое, властно отпихивали
его на отшиб, на край, за край.
О, как погано и страшно на этом краю! На краю без
дны без тьмы и света. И ничтожно число живущих, спо
собных выдержать этот демонический морок тьмы незри
мой.
Конечно, Рубцову внешне было далеко до великолеп
ной голливудской стати Передреева, но уродом он не был.
А большинство окружающих относилось к нему, увы!, не
только, как к выдающемуся поэту, но как к бродяге и скан
далисту. Сие отношение прекрасно иллюстрирует его за
мечательное стихотворение “Неизвестный”:
Он шел против снега во мраке,
Бездомный, голодный, больной.
Он после стучался в бараки
В какой-то деревне лесной.
Его не пустили. Тупая
Какая-то бабка в упор
Сказала, к нему подступая:
—
Бродяга. Наверное, вор...
Он шел. Но угрюмо и грозно
Белели снега впереди!
Он вышел на берег морозной.
Безжизненной, страшной реки!
Он вздрогнул, очнулся и снова
Забылся, качнулся вперед...
Он умер без крика, без слова,
Он знал, что в дороге умрет.
Он умер, снегами отпетый...
А люди вели разговор
Все тот же, узнавши об этом:
—
Бродяга. Наверное, вор.
57