131 / 196
ДЕМОНЫ И БЕСЫ НИКОЛАЯ РУБЦОВА
прав наш национальный гений,— нет иного пути поэту,
последняя опора поэта в абсолютной безнадежности.
О, скольких спасла эта безнадежность! Скольким она
помогла обрести бессмертие, ибо безнадежное и невозмож
ное едины и осуществимы в вечности Божьей.
* * *
Я смутно помню тусклый январьский вечер, когда до
меня дошла совершенно неприемлемая весть о смерти Руб
цова, глухая, со страшными недоговорами весть. Очнув
шись на следующий день, я долго гадал — не приснилось
ли, не приблазнилось ли?, а Рубцов жив-здоров и тихо сме
ется над нелепыми слухами. Но всплыла в тяжелом созна
нии строка:
Я умру в крещенские морозы...
— и я с ужасом понял: не приблазнилось.
А потом, через два десятилетия, я неожиданно получил
бандероль из Архангельска, разорвал ее — и обнаружил
без всякой сопроводительной записки книгу Людмилы Дер-
биной “Крушина”.
Имя Людмилы Дербиной теперь, увы, неотделимо от
жизни и смерти Николая Рубцова. Долгой крещенской но
чью при неясных обстоятельствах она стала убийцей по
эта.
— Довел женщину!. . Допрыгался!.. Сам виноват!. —
злобно и удовлетворенно гомонит бесовское подголосье.
Эх, сатаны на вас нет!.. Но у меня резонно возникает
простой вопрос. А какого рожна эта здоровая, смазливая
замужняя баба, имеющая дочь, бросив семью и работу,
пребывала в сожительницах якобы невыносимого челове
ка? На цепи, что ли, держал ее Рубцов?
...Поэт, как волк, напьется натощак.
И неподвижно, словно на портрете.
Все тяжелей, сидит на табурете,
И все молчит, не двигаясь никак.