|
Зимней порой по заданию редакции попала я как-то в Вологду.
- Пойдем. Я тебя с удивительной личностью познакомлю, - тянула меня после долгого командировочного дня из уютного номера гостиницы спутница по поездке Марина Барышева. - Журналист, писатель, драматург. Массовик-затейник. Такие народные гулянья закатывает, что из самых медвежьих углов люди стекаются. Чудо, а не мужик, Его по всей губернии знают. Он тут - национальное достояние.
Спускаемся в холл.
Навстречу со стула поднимается какой-то коренастый неулыба. С портфелем. Представляется: Ехалов Анатолий Константинович. К моему стыду, это имя мне ничего не говорит. Со мной. чувствуется, тоже держатся настороже - навидались "столичных штучек"... Разговор явно не клеится.
- А книжки своей у вас с собой случайно нет? - исподволь давлю на писательское самолюбие.
- Случайно есть, - говорит. И протягивает книжонку карманного формата. "Вечера на Галдарее".
- Где?
- Галдареей наши старики что-то вроде галереи называют. Сельский "гайд-парк", если хотите. Место для бесед, - поясняет автор и хитро прищуривается. - А вообще-то на Вологодчине все не так, как у других. Недаром ее раньше шестнадцатой республикой звали. Например, у нас все слова говорят на "о", окромя одного - "карасин"...
"Батюшки, - меня осенило, - да ведь это заволокинский добровольный ассистент - балалаечник из передачи "Играй гармонь"!" И не осталось от натянутости следа. И будто век знакомы.
- Да чего мы тут сидим, как на вокзале? Не по-русски это, - решительно прерывает Анатолий нахлынувшие воспоминания о телепередаче. - Поехали ко мне. Семья рада будет. Чай с брусникой гарантирую.
- На ночь-то глядя? - слабо сопротивляемся натиску вологодского гостеприимства.
- Какая ночь?! Вечереет только. Может, у вас в столицах и поздно, а у нас в самый раз.
Уговорил. Жена Анатолия, настоящая, кровь с молоком, вологодская красавица, по-северному степенная и сдержанная, неожиданному нашествию ничуть не удивилась. Как и совсем еще маленькая, годика три, поразительно приветная дочка. Видать, привыкли. Были и чай, и обещанная брусника, и разговор такой, что за полночь не оторваться.
Расстались с хозяином хлебосольного дома ненадолго. С утра пораньше, порушив все наши командировочные планы, Анатолий укатил нас от всяких конференций и прочего официоза в вологодские дали. Ехалов есть Ехалов. Знал, на что идет. На его видавшей виды звероподобной "иномарке" мы добрались до первого проселка. Дальше сами толкали этого "авто-динозавра", который, естественно, застрял среди нечищенной дороги. Но каким же раем потом показались и некий рыбацкий приют, и фермерский дом-гибрид избы и коттеджа, и баня, и многое, что вместили в себя эти наши импровизированные "вологодские каникулы". С какими людьми повстречались, каких песен наслушались, какие неоднозначные судьбы высветились!
И будто дышать легче стадо. Жива Россия! Времена стоят смутные, худые, в глубинке особенно, а пробивается душа народная, как росток зеленый сквозь асфальт... Вопреки всему.
Анатолий Ехалов - яркий тому пример. Чем бы ни занимался - все ему мало. То ночлежку для бомжей обустраивает, к делу, кого еще можно, пытается пристроить. То часовню строит. То затеет Праздник Коровы, когда лучшую по надоям и стати буренку всенародно выбирают и всячески чествуют. То - Праздник Коня, верного крестьянского помощника. А на Празднике Топора самого губернатора принародно экзаменовал. Плотником Вячеслав Позгалев оказался отменным...
Истосковавшийся по вниманию к себе и своим извечным неблагодарным трудам народ ехаловские затеи принимает на "ура". А сам затейник мечтает, чтобы стали такие праздники после трудов праведных доброй традицией, возрождая в человеке трудолюбие, достоинство, гордость за свою землю.
Перечитывая ехаловские байки, в который раз ловлю себя на мысли: как мне повезло! Пусть повезет и вам. Знакомьтесь. Анатолий Константинович Ехалов. Журналист, писатель, драматург, публицист. Просто добрый русский человек, на каких земля наша держится.
А вот его рассказы.
КИРИЛЛОВСКАЯ
Кирилловские гармони славятся и по сей день, хотя еще в пятидесятые годы гармонный промысел на Вологодчине был разгромлен самым настоящим образом. Фабрика сожжена, мастера разогнаны, кустари обложены огромными налогами.
Добыть в ту пору кирилловскую гармонь было делом чрезвычайно трудным.
- Цены нет! - Старый гармонист Виктор Рассказов достает из своей гармонной коллекции самую неказистую.
- Пришел из армии, надо жениться. А как без гармони женишься. А чтобы хорошо жениться, нужна кирилловская. И пошел я пешком в Кириллов. Это километров сто вдоль реки Шексны лесами да болотами. Все взбудил. Нету гармоней. Мастеров при одном упоминании в дрожь бросает. Делать нечего, надо несолоно хлебавши оглобли поворачивать.
Иду. Темнеть начало. В одной деревне захожу в крайний дом. Сидит мужик на лавке.
- Ночевать можно?
- Ночуй.
А гляжу, на комоде под накидкой гармонь.
- Играешь?
- Нет.
-Дай сыграть!
Взял ее: "Мать честная! Вот она!" Из рук не могу выпустить.
- Продай!
- Нет, что ты! - поднялся.
Я в магазин. Беру три бутылки. Сели, выпили. Я играю, он пляшет. Одну уговорили.
- Продай!
-
И не проси! Вторую осушили.
- Продай!
-Не могу! Пошли на третью.
- Продай!
- Ладно. Давай четыреста. И уходи. Скорей. Не то баба моя с фермы придет, отберет обратно.
Я гармонь под мышку и бегом. Километров десять рысью отмахал. Дальше леса да болота пошли. Развернул меха и
- с песнями.
Ночью слышу, кто-то на лошади едет. Догоняет молодуха. Поглядела на меня внимательно.
-
Давно, - говорит, - сзади еду. Добро играешь. Садись, что ли.
Забрался я на телегу, подсел к ней на грядку, развел меха, Я играю, она поет.
Утром уже спрашиваю:
- А ты куда едешь-то?
- Да вот, - говорит, - хотела тебя догнать да гармонь забрать тятину. Да больно хорошо играешь, заслушалась.
Рассказов замолчал, погладил гармонь и пустил сверху вниз лихой перебор.
- Вот она, голубушка!
- Ну, а хозяйка ее, уехала?
- Ну-у... Вон она за самоваром сидит. От кирилловской гармони еще ни одна не уходила.
ТРАГЕДИЯ НА ПЯТАКЕ
И в исправительно-трудовых лагерях - безработица. Теперь здесь можно спать до обеда, а с обеда смотреть до одури телесериалы типа "Санты-Барбары" или "Просто Марии".
Один из заключен- ных Белозерской тюрь- мы особого режима, в народе - пятака, по- клонник классической литературы, обличая обывательские вкусы сотоварищей по зоне, рассказывал мне:
- Как-то вечером встречаю одного. Вор-рецидивист, грабитель и насильник, тридцать лет отсидки - печать ставить некуда, родную бабушку зарежет, не морг- нув, а тут - весь не в себе. На глазах слезы.
- Что стряслось?
- А ты что, Петя, разве не знаешь?
- Уж не тюрьму ли закрывают?
- Да что там, тюрьма! - говорит. - Лаура ведь умерла!
"РУСИШ ЭКЗОТИК"
Гостили в Вологде немецкие коллеги -- социальные работники. День на третий приступились ко мне: покажи правду жизни вологодского "дна".
Я решил их для начала отвезти на ночной "бан", познакомить с привокзальными бичами, показать торговлю из-под полы и, если случится, - девиц легкого поведения.
Больше всего взволновала коллег проблема "ночных бабочек": часто ли пни проверяются у венерологов, имеют ли соответствующую лицензию у властей, кто это все контролирует?
- Не было печали, - подумал я с тоской. - Вот начнут они с такими "опросами приставать к привокзальным девицам, и что из этого всего может получиться - одному Богу известно...
Остановилась. Немцы первыми вылезли из машины, а я подзамешкался. Выхожу и вижу - гостей моих окружили со всех сторон толстые торговки в полушалках, полушубках, валенках с калошами (холодная была ночь).
Дергают за рукава и галдят что есть мочи:
- Водка нада? Пива нада? Один из гостей, представлявший крупнейшие немецкие газеты, ворочался медведем и удовлетворенно восклицал:
- О-о, русиш экзотик про-проституцион! |
