ми волнами, гудел, как разоренный улей. Шла борьба за место
на пароходе —борьба за спасение... Много человеческих драм
разыгралось на стогнах города в эти страшные дни. Много зве
риного чувства вылилось наружу перед лицом нависшей опас
ности, когда обнаженные страсти заглушали совесть и человек
человеку становился лютым врагом.
13
марта явился ко мне генерал Кутепов, назначенный на
чальником обороны Новороссийска, и доложил, что мораль
ное состояние войск, их крайне нервное настроение не дают
возможности остаться далее в городе, что ночью необходимо
его оставить...»65
Во второй раз Кутепов давил на главнокомандующего. За
подозрить Кутепова в мыслях о перевороте и тому подобных
насильственных действиях, о чем ходили слухи, вряд ли воз
можно. Он понимал, что для армии это будет губительным. Он
не мог знать, что Деникин уже решил уходить и не будет драть
ся за власть с новым поколением генералов-добровольцев, со
всеми теми, кто был готов на краю бездны дать последний бой.
Деникин согласился с Кутеповым; эвакуация началась.
«Как воспоминание, характеризующее Новороссийск этого
дня, осталась в памяти картина “ликвидации” огромных армей
ских складов, в тотдень наполненных шумной толпой военных.
С треском разбивались ящики, чтобы узнать их содержимое;
здесь же раздевались и примеряли одежду; закусывали только
что найденными консервами, пробовали содержание бутылок.
К счастью, алкоголя не было. Наверное, в винные склады тол
пу не пускали. Это не был грабеж, так как это было разрешено.
Даже ссор, насколько мне помнится, не было. Всего было мно
го и всем хватало: всех видов военное обмундирование, начи
ная с шерстяных носков и теплого белья до кожаных теплых
курток; разного рода консервы, шоколад, галеты, сгущенное
молоко; медикаменты, медицинское оборудование и др.»66.
Приказ Кутепова об эвакуации подводил черту под тысяче
летней историей России. Все кругом разваливалось, но строки
этого приказа дышали спокойствием и уверенностью. Он по
слал офицерские караулы на стоявшие у причалов суда, обес
печив порядок погрузки. Кутеповский легион дошел до края и
не опустил флага.
Миноносец «Пылкий» отвалил от причала и, дымя трубами,
пошел к выходу из бухты. Все неотрывно смотрели на удаляю
щуюся пристань, забитую людьми.
Крики. Махание рук. Проклятия.
Кутепов, прищурившись, молча глядел на город.
169
