и просил я о месте на берегу для произведения сей работы.
Японцы в том не отказали, но отведенное ими место было
так близко к морю, что во время полных вод работа останав
ливалась. Они огородили его так же, как и Кибач, забором.
Две лодки стояли всегда перед оным на карауле, когда нахо
дились там наши плотники. Ни одному из них не позволяли
выходить ни на шаг из ограды. В месте для обсерватории от
казали, и сим образом не допустили нас с точностью наблю
дать небесные светила, хотя заборы до них и не досязали*.
В Кибаче не позволяли никогда оставаться ночью, следова
тельно, и нельзя было установить там никакого астрономи
ческого инструмента, и потому мы должны были довольство
ваться одними наблюдениями лунных расстояний и соответ
ствующих высот.
Окончив все мои жалобы на поступки недоверчивых к
нам японцев, справедливость обязывает меня не умолчать и
о том, что все мои требования, в рассуждении материалов,
нужных для починки корабля, исполняемы были с точно
стью. Провизию доставляли не только с чрезвычайною по
спешностью, но и всегда самую лучшую и притом каждый
раз точно требуемое мною количество. Перед отходом на
шим, кроме императорского служителям нашим подарка, о
коем сказано будет ниже, дали нам 200 пудов сухарей и вся
кой другой провизии на два месяца, но купить за деньги ни
чего не позволили.
Теперь обращаюсь я к происшествиям, случившимся с на
ми со времени прибытия до нашего отхода.
В конце предыдущей главы мною упомянуто, что мы, быв
сопровождаемы японским судном, пошли к заливу Нагасаки
8 октября в 4 часа пополудни. В половине шестого стали на
якорь при входе в оный. Сего же еще вечера в 10 часов при
были к нам из Нагасаки многие чиновники от японцев, бани-
осами называемые. Не дождавшись приглашения, тотчас по
шли они в каюту и сели на диване. Слуги их поставили перед
* Даже на горах, окружавших Мегасаки, поделаны были заборы.
[238]
