ле брига, распоряжался работами, а мне приказал наблюдать
за движениями и поступками диких. Около нашей ставки (или
табора, как говорит Тараканов) в приличных местах постави
ли мы караул и часовых.
В нашей палатке сидела супруга Булыгина, Анна Петров
на, один кадьякский алеут, женщина того же народа, я и двое
из здешних жителей, вошедших к нам без приглашения.
Один из них, молодой человек, называвший себя
тоёном
(старшиною), приглашал меня посмотреть на его жилище,
отстоявшее недалеко от нас. Я согласился было с ним идти,
но товарищи мои, подозревая со стороны диких веро
ломство, меня удержали. Я старался всеми способами вну
шить сему старшине миролюбие и уговаривал его нас не оби
жать и не выводить из терпения. Он обещался поступать с
нами по-дружески и вселить то же расположение к нам в сво
их единоземцах. Между тем два раза уже приходили мне
сказывать, что колюжи* растаскивают наши вещи. Я уговари
вал своих людей сколько возможно стараться не начинать
ссоры: «Сносите, братцы, —говорил я им, —поелику можно,
а старайтесь как-нибудь отжить их от табора без ссоры»**.
В то же время представлял я тоёну о неблагонамеренных пос
тупках его подчиненных и просил его приказать им оставить
нас в покое; но как мы не очень хорошо понимали друг друга,
то разговоры наши были весьма продолжительными, и пока
я с ним рассуждал и вел переговоры, а там уже дело дошло и
до расправы.
Наши стали гнать диких прочь от табора, а они начали в
них бросать каменьями. Анна Петровна первая увидела это и
сказала мне: «В наших бросают каменьями». В то же время
промышленные открыли огонь по колюжам. Я бросился из па
латки, но меня встретили копьем и ранили в грудь. Воротясь,
* Сим именем называется одно поколение жителей северо-западного бе
рега Америки; имя это наши промышленники распространили и на все
народы здешнего края.
" Слова в кавычках означают собственные слова Тараканова; я их иногда
помещал для показания, что он хотя не умел писать, но умел дело делать.
[ 789]
