Теперь жилище наше во многих отношениях перемени
лось к лучшему. Мы могли по крайней мере наслаждаться
зрением неба, светил небесных и разных земных предметов;
также свободно прохаживаться по двору и пользоваться про
хладой ветров и чистым, не вонючим воздухом. Этих выгод
прежде мы не имели. Сверх того, и пищу стали нам давать,
против прежнего, несравненно лучшую. Но все это нас нима
ло не могло утешать, когда только мы вспоминали о послед
них словах буниоса. Прежде, бывало, при всяком случае, рас
ставаясь с нами, утешал он нас обещанием ходатайствовать
по нашему делу и обнадеживал, что мы будем возвращены в
свое отечество, а ныне уже и это перестал говорить, советуя
нам почитать японцев своими соотечественниками. Что же
это значило, как не то, что мы должны водвориться в Япо
нии, а о России более не помышлять?
Японские чиновники и переводчики наши, по обыкнове
нию своему пришедшие нас поздравлять с переменою наше
го состояния, тотчас приметили, что дом не произвел над
нами ожиданного ими действия и что мы так же невеселы,
как были и прежде, почему и сказали нам: «Мы видим, что
перемена вашего состояния не может вас радовать и что вы
только и помышляете о возвращении в свое отечество: но
как правительство японское ни на что еще в рассуждении
вас не решилось, то губернатор нынешним летом по прибы
тии своем в столицу* употребит все средства и зависящие от
него способы склонить свое правительство дать вам свободу
и отправить в Россию».
О намерении губернатора стараться в нашу пользу Тес
ке говорил нам неоднократно и однажды, рассказывая, как
много губернатор нам доброжелательствует и как хорошо он
к нам расположен, открыл такое обстоятельство, которое
понудило нас уйти непременно до наступления лета. Теске
* Во всех японских областях, не принадлежащих владетельным князьям, а
зависящих от самого императора, бывает по два губернатора: один из них
живет в своей провинции, другой в столице. Они сменяются погодно.
[ 340]
