росе. При взятии нас у меня были в кармане десять или две
надцать ключей от моих комодов и от казенных астрономи
ческих инструментов. Буниос хотел знать, что в каждом
ящике и за каким ключом лежит, а когда я, показав на мою
рубашку, сказал, что в одном сундуке такие вещи, то он тот
час спросил: «Сколько их там?» «Не знаю, —отвечал я с серд
цем, —это знает мой слуга». Тогда вдруг последовали вопро
сы: сколько у меня слуг, как их зовут и сколько им от роду лет.
Потеряв терпение, я спросил у японцев, зачем они мучат нас
такими пустыми расспросами, к чему им все это знать. Ни ве
щей моих, ни слуг здесь нет, они увезены в Россию. На это гу
бернатор сказал нам с лаской, чтоб мы не сердились за их
любопытство; они не хотят принуждать нас к ответам, но
спрашивают, как друзей. Такая вежливость тотчас нас успо
каивала, а он, сделав нам вопроса два дельных, снова обра
щался к пустякам и опять заставлял нас приходить в сердце.
Таким образом каждый день мы ссорились и мирились раза
по три и по четыре.
Чтобы сообщить любопытным, что японцы хотели знать
и чего нам стоило объяснять им и толковать о разных пред
метах, обращавших на себя их любопытство, помещаю здесь
несколько из их вопросов, которые составляют, я думаю, не
более сотой доли всего их числа. При сем надлежит
помнить, что мы должны были отвечать посредством полу
дикого курильца, который о многих вещах, входивших в на
ши разговоры, не имел ни малейшего понятия, да и слов, их
означающих, на его языке не было. Вопросы же свои япон
цы предлагали, не наблюдая порядка, бросались от одной ве
щи к другой, не имеющей с первой никакой связи. Вот под
линный образец беспорядка их вопросов:
«Какое платье носит ваш государь?»
«Что он носит на голове?»*
«Какие птицы водятся около Петербурга?»
* Узнав, что Мур умел очень хорош о рисовать, они просили его, чтоб он
изобразил на бумаге государеву шляпу.
[
301
1
