Как предусмотрительно поступил он, скрыв от ка
питана Гагемейстера, что на Кауаи у него осталась
жена. Иначе тот мог заподозрить, что для такой по
ездки есть и личные мотивы.
— Возможно, я сам, ежели позволят обстоятель
ства, пойду на Сандвичевы, — сказал Гагемейстер. —
А не я, так лейтенант Подушкин на «Открытии». Я
постараюсь отправить туда корабль до конца февра
ля. А пока все. Вы владеете грамотой?
— Владею, — ответил Тараканов.
— Тогда потрудитесь изложить данные мне объяс
нения в письменной форме. Они пригодятся для отче
та перед главным правлением. Можете идти.
Прощаясь, Гагемейстер все же протянул Тарака
нову руку.
Февраль 1818 года
Обилие свалившихся на него после принятия но
вой должности административных и хозяйственных дел
все никак не позволяло Гагемейстеру освободить время
для плавания на Сандвичевы. С одной стороны, ему
очень хотелось посетить острова вновь, с другой —
он понимал, что не может себе этого позволить: дли
тельное отсутствие в переломный для местных слу
жащих момент, когда он принимает решительные меры
по реформированию управления американскими коло
ниями, наведению здесь порядка, крайне отрицатель
но скажется на его репутации. Он тянул с решением
до начала февраля и в конце концов пришел к выво
ду, что придется послать туда «Открытие» под коман
дой Подушкина.
Капитан-лейтенант имел беседу еще с одним че
ловеком, сообщившим дополнительные подробности
относительно разнообразных деяний на острове Кауаи
бравого доктора Шеффера. На этот раз собеседником
Гагемейстера был отправленный Шеффером в Ново-
Архангельск на бриге «Ильмень» кауайский вождь
Каллавати, которому склонный к нововведениям док
тор дал имя Ханалеи. Переводчиком во время этой
беседы служил юноша-сандвичанин, которого Гагемей
стер когда-то, во время посещения островов на «Не
520
