— Да... благодарю, что соизволили наконец довес
ти до меня сей приказ, — пробормотал Баранов. —
Больше от главного правления ничего для меня не
было?
— Больше ничего, — жестко ответил Гагемей
стер. — Когда вы сможете приступить к сдаче дел?
— Вам угодно поскорее?
— Да, мне угодно с передачей дел не мешкать.
Полагаю, это займет немалое время.
— Пусть так, я готов начать передачу дел хоть
завтра.
— Я собираюсь назначить правителем ново-ар
хангельской конторы комиссионера корабля «Кутузов»
Кирилла Тимофеевича Хлебникова, — продолжал на
чальственным тоном Гагемейстер. — Приказ о его на
значении подпишу сегодня. А завтра прошу вас при
ступить к передаче Хлебникову материальных ценно
стей и финансовых отчетов о делах. Честь имею!
Гагемейстер круто повернулся и пошел к выходу.
Не проронивший ни слова Понафидин молча дернул го
ловой. Он переживал, что столь важное для главного
правителя событие было обставлено так сухо и даже
жестоко. «Нет, — бессильно думал Понафидин, —
нельзя было так, переборщил капитан-лейтенант».
«Суворов» ушел в обратный путь через три дня.
Уже после объяснения с Барановым Гагемейстер
осознал, что, вероятно, был к нему слишком суров и
чересчур разволновал старика: Баранов, ссылаясь на
недомогание, несколько дней не мог приступить к сда
че дел Хлебникову. Дабы показать, что он лишь ис
полняет свой долг и ничего не имеет лично против
своего предшественника, капитан Гагемейстер подпи
сал приказ о назначении барановского зятя, лейте
нанта Яновского, комендантом ново-архангельского
порта.
Из-за отсутствия подходящего помещения для ре
зиденции в селении капитан Гагемейстер продолжал
жить в просторной каюте на борту «Кутузова». На дом
Баранова, где теперь обосновалась и другая семья,
покушаться он не хотел, понимая, что всякие действия
