раканов, ожидавшие встречи с родной им землей, —
вождь Ханалеи с женой Митиной и тремя слугами и
молодой канак Федор, покинувший Кауаи почти де
сять лет назад, посмотревший мир и суровую снеж
ную Россию. Тараканов часто присоединялся к ним
на палубе, чтобы поговорить на их певучем языке.
Вождь Ханалеи не уставал ругать обманщика докто
ра Шеффера, заманившего их в край дождей и ту
манов, где из-за плохого питания его жена едва не
умерла от истощения. «Взгляни, — трагическим го
лосом говорил вождь, — на что она стала похожа!
Она стала похожа на выжатый лимон!» Тараканов
внутренне не мог согласиться с вождем: едва ли ка
кая женщина в Ново-Архангельске могла бы и сей
час сравниться дородством с Митиной, но, сочувствуя
скорби уважаемого собеседника, кивал головой и оза
боченно говорил: «Да, ваша жена действительно силь
но сдала».
Через двадцать дней плавания в море появились
и начали шлепаться на палубу летучие рыбы. Еще
через пять дней корабль подошел к бухте Каилуа на
западном берегу острова Гавайи, где проживал король
Камеамеа.
Остров Гавайи,
апрель 1818 года
В числе первых посетителей на борт «Открытия»
поднялся, к немалому удивлению Тараканова, быв
ший суперкарго брига «Ильмень» португалец Эли
от де Кастро. Он выразил неподдельную радость,
встретив на корабле товарища по морским походам
у берегов Калифорнии, и тут же не преминул вспом
нить, сколько тягот и лишений претерпел, томясь
долгих полтора года в испанском плену — снача
ла в миссии Санта-Барбара, а затем в Монтерее, по
ка его не выручил русский мореплаватель Отто Ко
цебу.
— А сейчас, — с гордостью говорил невысокий,
быстрый в движениях португалец, — я всеми уважа
емый здесь человек, министр иностранных дел при
дворе Камеамеа.
526
