В пылу куража он не заметил, как в дверях появилась его
монументальная вторая половина Муньос успел с упоением,
закатив глаза, вытянуть лишь две новые строки:
Я не потомок конкистадора,
Мне галерея предков не ласкала взора.. —
и крепчайшая затрещина смахнула его со стойки:
— Ах ты, бесстыжий индюк! Как тебя, дуроумного, земля
носит! Уж лучше бы мне остаться старой девой, чем иметь та
кого мужа-осла, как ты! Проку-то от тебя ни на сенс! С пар
шивой овцы —хоть шерсти клок! А с тебя, башка незаплатан-
ная... как от хрена уши! Ты только объедаешь нас! —Мамаша
Сильвилла колыхнулась и пошла грудью.
— Я!.. — в отчаянии пискнул было Початок, но медный
глас жены согнул его в три погибели.
— Цыц! Иначе это будет самый плохой день в твоей жиз
ни! Наглые твои шары! Жизнь потрошит карман, Господь за
был благодатью наш дом, и ты еще где-то шландаешься!
О, Иисус Мария1 За что мне такая доля?! Ты, чума тебя раз
рази, не спешил1 —ядовито зашипела Сильвилла. —Если бы
наш дом горел, я бы сейчас топталась на пепелище!
— Молча-а-ать!!! Кабы дом горел! А то... —Глаза толстяка,
казалось, вот-вот выскочат из орбит. —Выколите мне глаза! Об
лейте мое мужское достоинство кипящим соусом! Да что же это
такое?! —Топал ногами папаша Муньос. —Ну почему, почему
мне всегда приходится расхлебывать всякое дерьмо?! — Его
клокочущий гневом взгляд готов был испепелить Сильвиллу.
Но она, засучив рукава и перенеся тяжеленную торбу со
снедью за стойку, спокойно сказала:
— Да потому, что у тебя талант к этому. Ты незаменимый
мастер обосрать дело. Ну-ка, отвечай, где фургон и скотина?
Пропил?
— Да знаешь ли ты, что меня обжужжал град пуль?! —Ан
тонио браво пошел на жену, как солдат на редут, и... занял по
зицию, не дойдя два-три шага.
Рука Сильвиллы грозно сжимала скалку.
— Ладно, убедила, давай по-хорошему. Все-таки мы муж и
жена, верно? Эх, давненько мы не решали наши противоре
чия в постели...
— Она давно поросла мохом. Не крути, выкладывай!
270
