78 / 122
ДЕТСТВО, ОПАЛЕННОЕ ВОЙНОЙ
75
чем радость и ликование. Может, потому, что в нашем доме были сле
зы. А в начале июня 1945 года пришла казенная суровая бумага, где
были непонятные мне и пугающие слова: «Ваш муж, Бабушкин Ми
хаил Александрович, в годы Великой Отечественной войны пропал
без вести».
Моя мать, солдатская вдова, не дожила трех месяцев до 60-летия
Победы. Помню, она в День Победы молча смотрела на фотографию
мужа, которая висела в простенке между окнами, и смахивала непро
шеную слезу. В 30 лет она потеряла любимого, а дети росли сиротами.
Какое было бы счастье в семье, если б наш отец вернулся домой с фрон
та, был бы настоящий хозяин в доме!
ДУХОМ-ТО МЫ КРЕПКИЕ,
А ЗДОРОВЬЕ ПОТЕРЯНО
Пугачева (Дядькина) Людмила Константиновна
1936 года рождения.
Родилась в деревне Оснополье Устюженского района
(в то время Ленинградской области).
Когда началась война, мне исполнилось пять лет. Кроме меня, в се
мье было еще четверо детей. Отец погиб еще на финской, так что мы и
тогда уже жили плохо. Старшую сестру, когда исполнилось ей шестнад
цать, отправили на лесоповал, у нас в деревне тогда всех отправляли.
Брату в 1942 году было десять, мать отдала его в подпаски. Среднюю се
стру в 1943 году после семи классов завербовали (как и других девочек
ее возраста) в Ленинград, учиться на маляра-штукатура.
Мне приходилось смотреть за младшим, пятилетним братом. Есть
постоянно хотелось, мы собирали в пожнях кислицу и заячью капусту.
Мать работала с утра до вечера в поле и еще ухаживала за лошадьми.
Вечерами брала нас с собой (дома мы боялись оставаться) и, чтобы не
заснули в сене, заставляла носить сено в кормушки.
Семи лет, в 1943 году, я пошла в школу. Уроки приходилось делать
на печке при лучине. Тетрадей почти не было, писали на обрывках бума
ги. А тут случилось несчастье - начался пожар в деревне, сгорело много
домов, в том числе и наш. Остались мы без жилья и одежды. В то время
у нас подрастала телка, пришлось ее маме продать и купить старенький
дом. Когда я научилась читать и писать, стала двум соседкам помогать
—писать письма и мыть полы. Так приспособилась выживать —мне они
давали еду, что останется со стола, даже брату носила. А еще мы, дев
чонки, собирали, крадучись, в поле после жатвы колоски (в то время
за это взрослых сажали в тюрьму). А весной перекапывали мороженую
картошку, и мама пекла из нее лепешки. Получались они черные, но ка
зались такими вкусными. Сейчас бы и в рот не взяла... Помню, как с