|
Частушка - песенный жанр, функционирующий
преимущественно в сельской среде. Основные исполнители частушек – девушки и
женщины, но пели и парни. Василий Белов посвятил восторженные слова частушке
при описании ночных святочных гуляний в деревне: ребята пели частушки под
балалайку «согласно, неторопливо; ясно, красиво; приятно и по мужскому
нежно», а у девушек частушки звучали «тревожно, ласково, счастливо, горько,
весело, беззаботно» [1].
Частушка выросла на добротной основе фольклорной традиции: это любовная
лирика, плясовая песня и песенки скоморохов. Частушки появляются впервые в
пятидесятых годах XIX века и скоро начинают записываться и оцениваться
специалистами, так в 1891 году была издана малоизвестная теперь брошюра И.
Я. Львова «Новое время, новые песни», посвященная анализу текстов и мелодии
частушек - коротких лирических песен [2]. Характерно такое признание
современника в начале XX века: «Ныне эти коротенькие песни можно слышать
повсеместно на крестьянских беседах, но лет 20-30 назад, по рассказам
стариков, о них не было и помину» [3]. Уже первые изданные коллекции
частушек поражают своим объемом, например, в сборнике В. И. Симакова 1913
года опубликована 3341 частушка, в нем, кроме ярославских, также есть
вологодские частушки из Великоустюгского, Вытегорского и Грязовецкого
уездов.
Главная тема первых частушек - отношения между девушкой и парнем, но
частушки парней записывались составителями реже, поэтому меньше именований
любимой девушки.
Здесь наблюдается особое богатство речевых презентаций любви как основы
нравственной жизни человека [4]. Частушка была и средством реального
искреннего любовного признания. Субъект любви не назывался, но зачастую
угадывался. Возможность открытого публичного признания в любви сделала
частушку популярной в конце XIX века, когда свободнее стали этические нормы
в сельском сообществе.
Часто исполнение частушек носит игровой характер, форму театрализации.
Частушки исполняются во время гуляний или пляски целыми сериями, что иногда
влечет за собою повторение названий основных героев или наоборот -
обязательную замену этих наименований синонимами в порядке творческого
соревнования исполнителей.
В поле нашего внимания находятся именования любимого человека в текстах
частушек первой половины XX века, когда они были особенно популярней более
лиричны, чем поздние образцы. Этот фрагмент любовного словаря мало
исследован. Лексика вологодских частушек ещё не была предметом изучения. В
наши задачи входит установить круг именований любимого человека, выявить
семантико-стилистический потенциал и особенности употребления этих слов в
зависимости от степени близости влюбленных, проследить, как
взаимообусловлены экспрессия названий любимого и содержание частушки. В
работах по этой теме подобный комплексный анализ ранее не выполнялся, кроме
того, не затрагивались вопросы времени появления и активизации некоторых
названий: дроля, залётка, золотце, краля, ухажёр, ягодиночка.
Небольшое семантическое поле частушки требует лаконичных и точных оценок
героев. Именование любимого зачастую играло роль смыслового контрапункта в
тексте частушки, ведь она наполнена личными переживаниями. Эмоциональная
выразительность и драматизм ситуации усиливаются, когда название любимого
человека выступает в качестве обращения и при этом повторяются близкие по
семантике названия* «Дорогой мой, драгоценный, / Дорогой забавушка, / Давай
расстанемся с тобой: / Надоела славушка» (Симаков. С. 200). Одновременное
употребление нескольких любовных именований – не редкость в частушках
Именования чаще были однословными: «За миленочком гоняюсь, / Как
привороженная»; «Погляжу я на окно: / Нет ли ягодки мово»; «Ты играй,
гармошка нова, / Пока любушка здорова» (Гура. С. 121, 131, 148). Есть свои
достоинства и в составных именованиях: они не только содержали описательную
характеристику: «дорогой ты мой забавочка» (Симаков. С. 113), но усиливали
образность и выразительность: «Милый мой - моя отрада» (Симаков. С. 160).
Любовные частушки воспроизводят всю драматургию развития чувства, поэтому с
учетом семантики основных именований можно выделить шесть групп слов и
словосочетаний (расположим их по количеству выявленных номинаций): 1)
названия, содержащие оценку физических данных как основы любовного чувства:
краля, красавица, конфетка, ненаглядный, цветок, ягодка, 2) названия –
характеристики душевных качеств любимого человека: голубь, душечка, хороший;
3) названия, связанные с игровыми переживаниями: забава, игровая, куколка,
утеха] 4) названия – оценки иных качеств, значимых для любящего: дорогой,
друг, заветная, золото, кровочка, сударушка; 5) названия, выражающие чувство
сильного сердечного влечения: дроля, любой, милый (и однокоренные; мил,
милка, перемилка, миленок, миленочек, милашечка, милашка, милочка, милочек,
миленький, милушка), 6) названия, отражающие силу переживания любящего:
зазноба, ненаглядный, отрада, прияточка, радость моя, сухота.
Если же расположить эти именования в соответствии с этапами развития
любовного чувства, то вначале будет характеристика внешнего вида героя:
«Миленький, усатенький, / В рубашке полосатенькой, / Рубашка шита по канве.
/ Зачем ты ходишь не ко мне? » (Елеонская. С. 14); «Дроля в беленькой
манишке, / Пиджак новый, голубой» (Симаков. С. 81). Затем – оценка речи
героя, что подтверждает примету: девушки любят ушами: «Не за кудри полюбила,
/ за белое лицо. / Полестил на разговоры, / Полюбился золотцо» (Симаков. С.
83). И наконец – выражение абсолютной влюбленности и драматичности
переживаний): «Тебя, дроличка, в солдатушки; / Мине, девочке, куда? /На реке
широка прорубь - /Я головушкой туда» (Гура. С. 155).
Частушка – жанр фольклорный, её речевое наполнение – средства устной речи.
Многие названия любимого человека – от глаголов: дролиться, миловаться,
забавляться, играть, ухаживать и т.д. При этом набор подобных глаголов
неодинаков для разных территорий России: популярные в ярославских местах
залётка – от залетать, приятка – от диалектного приять [5. С. 172] гораздо
менее известны на Вологодчине. Вместе с тем частушки легко мигрируют, и в
них, как правило, представлена в основном общерусская лексика.
Обратимся к двум наиболее употребительным корневым гнездам с вершинами мил-
и люб-.
Корневое гнездо с вершиной мил- сложилось в русском языке в древности. В
новгородских берестяных грамотах слова с этим корнем употреблялись как
нарицательные и как собственные: Миль, Милята, Милка, Милко, Милость,
Милошко, Милогостъ, Милонегъ, Милославъ [6].
С учетом логики словообразовательных цепочек выявленные лексемы в
вологодских частушках располагаются следующим образом: милка - милочка –
милушка – милаша – милашка – милашечка – милаха; миленок – миленочек;
миленок – милёнка; мил – милый – миленький; милая – милый (милой). Слова на
мил- часто сопровождаются ласкательными определениями: «Тебе врут, а ты и
веришь, / Дорогой милёночек» (Устюжна 1941-45. С. 337).
Милаша, милашка, милочка, милушка – это названия общего рода, остальные
имеют более четкую родовую дифференциацию: «Милка, милка, перемилка, /
Милка, куколка моя» (Симаков. С. 448); «Полно, полно погуляла / Без меня
милашечка» (Устюжна-4. С. 304); «Никому я не поверю, / Что не жаль миленочка»
(Бурцев. С. 38); «Всем бы милушка хорош, / Только ростом маленький» (Гура.
С. 141).
Слова с корнем люб- появились поздно и, вероятно, под влиянием авторской
лирической песни. Первоначально же было только любой, любушка в значении
«тот, кто больше всех люб, кто больше приглянулся» или в сочетаниях типа
любимый дроля: «Я любее тебя, дролечка, нигде не нахожу»; «До чего любому
рада: / В избу двери отворю, / Он со мной не заговорит, / Так сама заговорю»
(Симаков. С. 16, 26, 173); «Нелюбого-то чужого / Полюбить заставили. / А
любого дорогого / Сиротой оставили» (Там же. С. 356); «И на ближнего
товарища / Надеяться нельзя: / И мою красотку – любушку / Отбил он от меня»
(Там же. С. 181). Слово любушка стало народно-поэтическим, оно употребляется
для выражения особой привязанности. Не принятое в любовном этикете
употребление слова любимая заменяется окказиональным любовная: «Я свому-то
дорогому / Завсегда любовная» (Симаков. С. 30). Слово любимый вырывается в
драматической ситуации, когда девушку против ее воли выдают за нелюбимого:
«В сто раз лучше девушке / Выйти за любимого» (Симаков. С. 323).
Теперь обратимся к хорошо зафиксированным в течение первой половины XX века
циклам устюженских частушек, чтобы сравнить употребление слов с корнем мил-
в отношении к другим номинациям.
В 1908-1917 годах (Устюжна-4: 141 частушка), по употребительности первые
места занимают слова с корнями мил-, дрол-, дорог-. По отношению к парню
использовано 16 разных названий из них: милый - 27, миленок - 10, милой - 5.
По отношению к девушке использовано 5 номинаций: сударушка – 2, по одному
разу - дорогая, милашка, милашенка, миленка.
Сравним данные из вологодских частушек других уездов: великоустюгские,
вытегорские, грязовецкие (записи Симакова 1880-1910 годов). Преобладают
названия с корнем -мил: мужские милый - 99, миленок - 17, миленочек - 14,
миленький – 11; женские милка - 18, милашка – 9, по 8 – милая, милушка,
милашенка, милочка – 6. Далее идут слова дроля - 92, дролечка - 38 (женские
варианты дроля - 2, дролечка - 1). Дорогой - 15 употреблений, а дорогая - 5.
На четвертом месте по употребительности друг - 13, отмеченное только в
номинациях мужчин. Затем идут слова игровой – 8 (женская номинация игровая –
1 употребление). Слова с корнем хорош- занимают шестое место хороший,
расхорошенький – по 3; хорошая – 5. Любой и золотцо употреблены по 9 раз.
В 1920-1930-е годы в частушках (Устюжна-1: 34 частушки; Устюжна-3: 128
частушек) наиболее употребительны слова с корнями мил-, ягод-, дрол-.
Именования любимого парня: 39 употреблений приходится на слова милый- милой,
миленький, милёнок, миленочек; ягодиночка – 9, дорогой - 6. Любимая девушка
названа так: милка - 2, по одному разу милая, милочка, милаха, милаша,
милашечка. В этой коллекции частушек преобладают слова с корнем мил- (24),
слова с корневой доминантой ягод- занимают второе место (13), слов с корнем
дрол- всего 3.
С этими данными можно сопоставить факты из рукописного «Частушечника» 1925
года, хранящегося в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике (зафиксировано
1075 частушек): здесь из мужских именований «...в большинстве частушек
употребляются слова милый, милёнок, милеша, игривенький, дроля», а из
женских – «мила, милка, милашечка, сударушка» [7. С. 153]. Кроме того, в
кирилловских частушках отмечено отсутствующее в устюженских текстах мужское
именование игровой (игровый): «У кого игровых нет, / Заявляйте в комитет. /
В комитете разберут. / По игровому дадут» [Там же. С. 146]. Для восточной
части Вологодчины игровый известен и в начале XX века: «Увижу Серова кота, /
Тебя, игровый, никогда» (Симаков. С. 168).
В 1941 – 45 годах (Устюжна-4: 134 частушки) и в 1940 – 1950-е годы,
(Устюжна-3:108 частушек) отметим наиболее частотные от корней: мил- 50, ягод
– 49, залёт – 31. При назывании любимого использовано 18 номинаций, любимой
– только милая подруга, сударушка.
Таким образом, в устюженских частушках с двадцатых годов начинают
употребляться лексемы Ягодина – ягодиночка, дроля, забава – забавочка; в
годы Великой Отечественной войны активизируются именования ягодиночка,
милаша – милушка, залётка – залёточка, ухажёр – ухажёрик.
В вологодских частушках второй половины XX века преобладает пара милый –
милая со своими однокоренными: «Без тебя, мой дорогой, / Без тебя, мой
милый, / Без тебя, хороший мой, / Белый свет - постылый» (Ехалов. С. 4);
«Мой милёнок, я - твоя, / Куда хошь девай меня»; «У меня милаша маленький,
Как зернышко в овсе» (Там же. С. 10); «Милка - лебедь, милка – лебедь, /
Милка – славный человек» (Там же. С. 13).
Рассмотрим несколько других именований.
Слово друг, употребляемое чаще по отношению к мужчине, фиксируется в
сочетании друг сердечный и в форме диминутива дружок'. «Я сидела на лужку,
Писала тайности дружку. / Я писала тайности / Про любовны крайности» (Гура.
С. 155).
Употребляемые по отношению к парню и девушке (первоначально только о парне)
слова дроля, дролечка, дролёночек, дроле(и)нька, дролюшка являются
диалектными и значат «человек, к которому испытывают привязанность, любовь».
Возможно отглагольное происхождение этих слов: дролитъся - «иметь любовные
отношения с кем-либо; гулять, проводить время с любимым» [5. С. 171; 5.
Вып.8 С. 199], но допустимо и обратное соотношение: глагол возник из
существительного. Основное в этом ряду дроля стало словом преимущественно
«частушечным», обозначающим чаще всего любимого. Вот текст, где подчеркнуто,
что дроля – это именование неженатого парня: «...у жен мужей, у девок
дролечек / В Германию увез» (Судаков). В другой частушке дроля - это
девушка: «Я пришел на посиденку/ Моя дроля занята» (Симаков. С. 35). П.А.
Дилакторский в 1902 году отмечал это слово в Вологодском, Кадниковском,
Тотемском, Никольском уездах [9. С. 112]. Диалектологи фиксируют его
появление в говорах в начале XX века, см. примеры: «Где мы с дролечкой
стояли, / Снег протаял до земли» [8. С 198-199]. «Дролечка бессовестной /
Подговаривал весной. / Теперь осень настает, / Дроля вовсе отстает» (Елеон-
ская. С. 101). В вологодских текстах нет производных дролька, дроха,
зафиксированных в ярославских говорах. Однозначной этимологии корень с1го1-
не имеет: в русских говорах это «любимый – любимая», у южных славян слово
негативно характеризует женщину [10. Вып. 5. С. 124-125].
Забава, забавочка входят в ряд именований, в которых учитывается
семантический компонент игры «тот, кто развлекает, веселит»; судя по
текстам, употребляется чаще при номинации парня: «Посидела бы с забавочкой,
/ Да смелости-то нет» (Симаков. С. 85); «Забава, серые глазёночки, / Люби,
не обмани» (Устюжна, 1941-45: С. 337). По Дилакторскому, уже в 1896 г
кадниковское забавочка – это «девушка, которая пришлась парню по сердцу» [9.
С. 137], в этом значении отмечено в Новгородской, Псковской, Ленинградской
областях [8. Вып. 9. С. 240].
Сюда же примыкает и родовая пара игровый – игровая, но с преобладанием
мужского варианта: «Был игровый в посиденке, / Посидеть не удалось»; «Дроля,
аленький цветочек, / Я - игровая твоя» (Симаков. С. 17, 21, 82), отмечен и
уменьшительный вариант игровенький (Бурцев. С. 22). Эти слова зафиксированы
в вологодских, новгородских, псковских, тверских и ярославских говорах [8.
Вып. 12. С. 73].
Слова кровинка, кровочка, кровинонка, кровинушка подчеркивают взаимность
любовных чувств, особую близость героев друг к другу. Силу переживания
влюбленного выражает слово зазноба - зазнобушка. Слово стало просторечным и
устаревшим, оно обладает высокой экспрессивностью, ср. исходный глагол
знобить «болезненно ощущать холод, лихорадить» [11. С. 25]. С той же целью
употребляются лексемы сухота, сухотинка, сухо- тинонка, близкие по
семантическому компоненту «болезненное любовное переживание»: «Сухота ты
моя, золото, / Оставил на кого» (Бурцев. С. 28); «Сизый, сизый голубочек, /
Научи меня летать. / Не высоко, не далёко - / Сухотинку увидать» (Гура. С.
150).
При обращении к женщине употребляются подчеркивающие красоту возлюбленной
слова краля, кралечка. Краля «королева» – слово западнославянского
происхождения. Польское кга1а «королева». См. примеры: «Уж ты милая моя, /
Краля дорогая» (Симаков. С. 131); «Ах ты, милая моя, / Краличка червонная»
(Елеонская. С. 120). Русские красавица, красотка подчеркивают внешнюю
красоту более выразительно: «Ты играй, гармо- шечка, / Играй, раззолоченная.
/ Ты встречай, красоточка, / Красотка чернобровая» (Симаков. С. 2;
Елеонская. С. 121). Цветок - цветочек также выражают идею красоты любимого
человека: «Не говори, цветочек, дома, / Что я тоненька горазд» (Симаков. С.
201).
Промелькнули и редкие фартовый – фартовая, модные в криминальном жаргоне с
начала XX века: «Закури, фартовый мой, / За спичкам сбегаю домой, / Для
такого молодца / Спичек много у отца»; «У него фартовая / На примете новая»;
/ Милый новую припас, / А мне, девушке, отказ» (Симаков. С. 85, 291).
Отглагольные образования просторечного характера ухажёр - ухажёрик [11. С.
538], проникшие в частушки в годы Великой Отечественной войны, чаще
относятся к мужскому полу и употребляются только в описательных
конструкциях, в качестве обращения не употребляются: «Скоро наши уха- жёрики
/ С победушкой придут» (Устюжна. 1941 – 45. С. 330); вариант женского рода:
«Задушевная подруга, / ему нечего искать, / ему стара ухажёрка / стала снова
напевать»; «Поиграй повеселее, / неужели тебе лень? / Неужели ты боишься /
ухажёрочки своей?» (Устюжна, 1940 – 1950 гг. С. 469). А вот лексемы сударка,
сударушка (от сударь) имели отношение только к женскому полу: «Знаю, Колину
сударушку / Ориною зовут» (Устюжна, 1941-45. С. 336); ср. отмеченное еще
Симаковым в 1913 году: «Разбужу свою сударку, / Старопрежнюю свою» (Симаков.
С. 4).
Названия приятонка- приятка «возлюбленный, возлюбленная» носили диалектный
характер: «Чем-нибудь перефоршу / прияточку игровую» (Симаков. С. 135). Они
были более характерны для ярославских говоров.
«Ты, прияточка, прияточка, / Расподлая душа, / С другой девочкой гуляешь, /
Чем же я не хороша» (Елеонская. С. 17).
В частушках используются не только традиционные модели с
уменьшительно-ласкательными суффиксами (судар-ушк-а, дрол-ечк-а, мил-ёночек,
хорош-еньк-ий), с усилительными приставками (рас-хороший,), но и неологизмы:
сухотинка, прияточка.
Анализ основных именований любимого человека позволяет говорить об иерархии
жизненных ценностей молодых людей, живших в России в первой половине XX
века. Взаимоотношения героев частушки хранят отпечаток народной этики,
соответствуют православной концепции любви и дружбы. Так, герой частушки -
друг (сердечный друг), дружок (миленький дружок), дружочек, а слово любимый
встречается редко и вообще появляется позже, во второй половине XX века.
Влюбленные не встречались (это слово отсутствует в первых частушках), а
гуляли, что значило «вместе проводить время на гуляньях»; влюбленные
называли друг друга игровый - игровая, забава, утеха, отрада. Милый из
частушки - любый, ненаглядный, дорогой, хороший и т.д. Большинство лексем
семантического поля «любовь» соотнесены с динамикой развития любовного
чувства и культурными традициями эпохи.
Источники
Бурцев А.Е. Народный быт великого Севера. М., 1898.
Ехалов, Анатолий. Как у наших у ворот. Вологда, 2005.
Зеркало нравственной жизни народа (публикацию подготовил Ю. Максин) /
Устюжна: краеведческий альманах. Вологда, 1992. Вып. 1. С. 176-184.
Сборник великорусских частушек/Под ред. Е.Н. Елеонской. М., 1914.
Симаков В.И. Сборник деревенских частушек. М., 1913.
Сказки, песни, частушки / Под ред. В.В. Гуры. Вологда, 1965.
Судаков Г. В. Записи частушек: Кадуйский район, 1960 г. (из архива автора).
Устюженская частушка 1920-х-1930-х годов // Устюжна: краеведческий альманах.
Вологда, 1995. Вып. 3. С. 445-461.
Устюженские частушки в записи Арапова (1908 – 1917 гг.) // Устюжна:
краеведческий альманах. Вологда, 2000. Вып. 4. С. 301 – 318.
Устюженские частушки периода Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) //
Устюжна: краеведческий альманах. Вологда, 2000. Вып. 4. С. 319-340.
Частушки 1940 – 1950-х годов // Устюжна: краеведческий альманах. Вологда,
1995. Вып. 3. С. 462-490.
Литература
1. Белов В.И. Кануны // Василий Белов. Собр. соч. В 7 т. М., 2011. Т 3 С.
124-125.
2. Львов И.Я. Новое время, новые песни. В. Устюг. 1891.
3. Балов А. Что поет наш народ // Северный край. 1902. № 133. С. 38.
4. Вендина Т.Н. Из кирилло-мефодиевского наследия в языке русской культуры.
М., 2007. С. 242.
5. Гурская С.Л. Имена существительные общего рода, называющие любимого
человека в ярославских говорах // Ярославский педагогический вестник.
Ярославль. 2009. № 1.
6. Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 2004. С. 759.
7. Смирнов И.А. Кирилловская частушка начала XX века как транслятор народной
жизни // Русская культура на рубеже веков: Русское поселение как
социокультурный феномен. Вологда. 2002. С. 139-153.
8. Словарь русских народных говоров. М. - Л., СПб., 1965 -.
9. Словарь областного вологодского наречия. По рукописи П.А. Дилакторского
1902 г. СПб., 2006.
10. ЭССЯ - Этимологический словарь славянских языков (праславянский
лексический фонд). М., 1978. Вып. 5.
11. МАС - Словарь русского языка. В 4 т. 2-е изд. М., 1981-1984. Т. 4.
|
