|
Статья посвящена известному русскому
художнику из Череповца Владиславу Александровичу Сергееву, полвека назад
связавшему свою судьбу с Вологодской землей. Рассматриваются основные вехи
жизненного и творческого пути мастера, отметившего в 2013 г. свой 75-летний
юбилей. Особое внимание уделено созданию уникальных иллюстраций к
поэтическим сборникам великого русского поэта Николая Рубцова.
Реалистическое искусство надо беречь.
Редко кто в наше время может работать в
нем интересно. Но именно оно сохраняет
о нас память.
Владислав Сергеев.
Полвека длится подвижнический творческий путь заслуженного художника России
Владислава Александровича Сергеева. Его судьба — наглядный пример того, как
заботилась советская власть о детях, особенно тех, кто потерял родителей в
годы Великой Отечественной войны. Оставшись круглым сиротой в конце войны,
Владислав Сергеев воспитывался в детском доме при нефтеперерабатывающем
заводе им. Д.И. Менделеева в Ярославской области. Заметив у мальчика
способности к рисованию, его перевели в специализированный детский дом
музыкально-художественного воспитания для одаренных детей в Ярославле. Там
он начал заниматься в художественной школе при знаменитом Ярославском
художественном училище, в котором позже и получил прекрасное
профессиональное образование, поэтому у художника были все основания
констатировать позже: «У меня богатая судьба. Она шла на редкость удачно,
ровно, гармонично».
Судьбоносным стало решение начинающего художника поселиться полвека тому
назад на родине своих родителей – Вологодской земле. Владислав Сергеев
навсегда связал свою жизнь с Череповцом, и кажется, само провидение вскоре
привело художника в деревню Загорье на Цыпиной горе, неподалеку от
Ферапонтова монастыря, где на него оказали огромное влияние гениальные
фрески легендарного живописца XIV в. Дионисия. Сам художник говорит об этом
так: «Я ведь родился творчески там, на Цыпиной горе, в Ферапонтове». Эту
мысль поддерживает и один из исследователей его творчества, известный
искусствовед В. Воропанов: «В Ферапонтове он не только нашел темы и образы
своих основных гравюр, рисунков и живописных пейзажей. Здесь он нашел
духовный стержень своего искусства...» [1, с. 9].
Большой удачей для Владислава Сергеева было и то обстоятельство, что он
сразу же попал на Вологодской земле в особую атмосферу. В ту пору во всю
силу отпущенного им Божьего дара начинали свой путь в отечественной
литературе Василий Белов, Виктор Коротаев, Александр Романов, Николай
Рубцов, Ольга Фокина, Сергей Чухин и многие другие. И именно Владислав
Сергеев стал иллюстрировать их книги, во многих случаях становясь соавтором
поэтов и писателей.
Активная культурная жизнь бурлила и в Вологодской областной картинной
галерее, которую в ту пору возглавлял искусствовед и собиратель талантов
Семен Георгиевич Ивенский. Он не только объединял талантливых художников
Вологодской земли, но и устраивал персональные выставки художников из других
регионов страны и зарубежных мастеров.
С. Г. Ивенский сразу же обратил внимание на новичка и взял шефство над
Владиславом Сергеевым, почувствовав незаурядное дарование молодого
художника. Вскоре Владислав Сергеев столь мощно дебютировал в искусстве
ксилографии, что его имя прозвучало не только в нашей стране, но и за
рубежом. За четверть века работы в этой классической технике художник
выполнил более двухсот станковых гравюр, книжных иллюстраций и несколько
десятков экслибрисов.
Владислав Сергеев оформил и проиллюстрировал немногим более десяти книг, но
эти выдающиеся иллюстрации дорогого стоят. Даже если бы художник создал
только уникальные иллюстрации к книгам великого русского поэта Николая
Рубцова «Последний пароход», «Подорожники» и «Видения на холме», которые
были выпущены массовыми тиражами московскими издательствами «Советская
Россия», «Современник» и «Молодая гвардия», то и в таком случае его имя
вошло бы в историю книжной культуры России XX века.
Владислав Сергеев выгравировал несколько десятков книжных знаков. Все они
являются законченными высокохудожественными графическими миниатюрами. В
своих книжных знаках художник не шел по пути конкретизации характера,
интересов и библиофильских пристрастий заказчика. Композиции его экслибрисов
такие же условно-ассоциативные, как и станковые гравюры художника. Их
основной образный смысл – духовная, созерцательная и созидательная
деятельность человека. Их изобразительное пространство – келья в монастыре,
тихий уголок природы, музейные редкости, образы поэзии, музыки, истории,
архитектуры... Искусство экслибриса предоставило Владиславу Сергееву полную
свободу экспериментировать во всех направлениях, начиная от формы,
композиции и заканчивая шрифтом и средствами достижения максимальной
выразительности гравюры на дереве...
Миниатюрная форма экслибриса помогла художнику выработать стилистические
приемы в ксилографии, что позволило создать свою целостную и энергетически
насыщенную манеру, которая потом так блистательно была реализована в его
выдающейся книжной графике.
О Владиславе Александровиче Сергееве стали много писать уже в самом начале
его творческого пути. Интересно отметить, что это делали не только
искусствоведы и критики, но и писатели, поэты, журналисты и даже ученые.
Так, известный историк и коллекционер, доктор исторических наук В. Д.
Королюк отметил: «В его художественном поиске с самого начала было нечто
новое, своеобычное и значительное, что заставляло задумываться о дальнейшем
развитии его как мастера графики. Буквально с первых же его гравюр
почувствовалась необычайно уверенная, смелая и точная рука, способная решать
столь сложные технические задачи, которые обычно по плечу лишь граверам,
получившим большую профессиональную выучку.
В гравюрах Сергеева, наряду с красотой и изысканностью штриха и линий,
пожалуй, еще больше поражало огромное композиционное дарование, умение
сделать композицию очень цельной» [2].
Редкое единодушие проявляют все пишущие о Владиславе Сергееве и в том, что
стержневой идеей, объединяющей работы художника в различных видах и жанрах
изобразительного искусства, является стремление показать путь к гармонии
жизни, и что в своих произведениях он всегда повествует о вечных ценностях
человеческого бытия.
Завершим нашу статью фрагментом из замечательной статьи В. Воропанова
«Искусство, сохраняющее память»: «Владислав Сергеев принадлежит к достаточно
редкой в сегодняшней жизни категории творческих людей. Он – мечтатель,
созерцатель, ведет буквально отшельнический образ жизни. Суета и меняющиеся
события современности идут как бы параллельно его собственной духовной
жизни... Но в главном он оказался прав, выбирая свою житейскую и творческую
позицию. Сергееву удалось сохранить себя, в тиши мастерской и на деревенском
просторе думая и соизмеряя себя не с сиюминутной конъюнктурой, а с
вневременным многовековым движением мысли, творческой энергии, традициями...
Сергеев избежал соблазна подделываться под вкусы и меняющуюся стилистику
перемен последних десятилетий. Он сохранил себя в целостности и верности раз
избранному пути.
Сегодня мы открываем для себя его жизнь, творческий путь и искусство как
нечто уникальное, удивительное и редкое по своей сути...
На макроуровне своей интеллектуальной работы график постоянно соизмеряет
свои творческие задачи с серьезной литературой, классическим русским
религиозно-философским и эстетическим наследием. У художника большая
библиотека. В тишине ферапонтовского дома он перечитывает Ф. М. Достоевского
и В. В. Розанова, постоянно обращается к книгам Н. А. Бердяева, С. Н.
Булгакова, И. А. Ильина и П. А. Флоренского. Это – редкий для современного
художника багаж знаний, ощущений и переживаний. Именно он позволяет мастеру
формулировать и отстаивать свои познания в искусстве, дает возможность
выходить в созданных произведениях на серьезный уровень художественной
правды» [1, с. 7, 15].
Список источников
1. Воропанов В. «Искусство, сохраняющее память». Владислав Сергеев.
Альбом-каталог. – Вологда : Арника, 1998. — 112 с.
2. Королюк В. Превращение Владислава Сергеева // Вологодский комсомолец. –
1971. – 14 февр. |
