|
Два года назад в «Правде» появился очерк Анатолия Стерлигова «Медвежье» хобби в русском лесу» (номер от 23—24.01.07). Автор, известный вологодский писатель и публицист, с болью душевной рассказал о хищнических вырубках заезжими вандалами при покровительстве местных чиновников водоохранных лесов в долине реки Ошты и вокруг озер и болот, образующих ее водосбор.
Стерликова услышали. В редакцию пришло много взволнованных откликов. Внушительная делегация чиновных лиц из областной администрации и представителей лесозаготовительных компаний, вспоминает Анатолий Егорович, заявилась и в деревню Курвошский Погост, в избу писателя, стены которой увешаны щучьими крюками и челюстями метровых «призовых» щук. Состоялось что-то вроде совещания, намечались «необходимые мероприятия...»
А что было дальше? Как обстоит дело сейчас? Об этом рассказывает сам Анатолий Егорович Стерликов, радетель русской природы, ветеран экологического движения в стране.
Мал золотник, да дорог...
...Должен разочаровать читателей газеты: омуты реки Ошты, которая по советскому водному кадастру считалась рекой первой категории, не стали глубже, светлее, чище. Когда-то речка была судоходной в нижнем течении. А ныне жители села Ошты, желающие плыть на моторках в Онегу, движков не заводят — они терпеливо выгребают на вёслах почти до Петровского канала, который тоже заилился, обмелел.
Читатели, однако, должны знать, что собой представляет приграничная река Ошта, которая упоминается в писцовых книгах времён Ивана Грозного. Река берет начало в Ленинградской области и впадает в Онегу у истока Свири. Вернее, в Петровский канал. Кряжи-крутяки — крутые склоны реки — покрыты хвойно-лиственными лесами. Берега изрыты бобровыми ходами, местами сплошь в зарослях черной и красной смородины, ольха повита медвежьим хмелем. И на всём протяжении река пополняется многочисленными ручьями, стекающими с крутых кряжей,— Талый ручей, Холодный ручей, Белый ручей.., не замерзающими и в сильные морозы. Поэтому зимой в тихие морозные дни (а летом — после ливней) по лесистым склонам поднимаются живописные столбы пара, превращающиеся в облака.
В реке водятся форель, хариус, что и понятно: ключи, бьющие с берегов и со дна реки, ручьи, стремящиеся к реке по камням и галечникам с покрытых лесами кряжей, каменистые гряды и пороги в самой реке — всё это прекрасные условия для обитания и нереста указанных ценных пород рыбы, внесённых в «Красную книгу». А в еловых и черёмуховых, местами непроходимых пехнягах в безопасности чувствует себя зверь: кабаны, лоси и медведи, конечно. Водится в долине и рысь. Да перечислять все редкие, а также «краснокнижные» виды животных и растений Оштинской экосистемы — читателя утомлять. Удивительно ли, что Иван Грозный повелел взять урочища Ошты-реки в «опришнину» (опричнину) наряду с другими землями Новгородской пятины. Мал золотник, да дорог. Но в последнее время здесь произошли необратимые изменения, о которых мне приходилось уже писать и, похоже, ещё не раз предстоит возвращаться к этой тягостной теме.
Экологическое удушение
Хищнические вырубки по склонам и гривам Оштинской долины, в кварталах, примыкающих к берегам озёр, составляющих водосбор речки, по берегам ручьёв-притоков в последние два-три года не только не убавились, напротив, они увеличились. Экологическая обстановка здесь также резко ухудшилась вследствие гибели сотен, может, и тысяч мелких родников, а также — деградации ягодных верховых болот, захламленных древесиной, запрессованной, вдавленной в мох, этих накопителей и огромных естественных фильтров природной влаги, вокруг которых также беспощадно вырубаются леса. Сосны и ели по веретьям-островинам верховых болот и вокруг по гривам подчистую вырубаются, то есть уничтожаются боры природоохранного значения. Нередко ягодные мхи заваливаются древесиной, отходами с пилорам. Словом, полное торжество его препохабия капитала.
Справедливости ради надо отметить, что приезжали к нам после моих публикаций чиновники лесного комплекса, представители коммерческих структур. Да с некоторыми из них я и в лесу встречался; усевшись на пнях и валежинах, затевали задушевные разговоры. Поговоришь с иным представителем руководства «Онегалеспрома»— и по словам, и по глазам видно: всё понимает человек. А прогуляешься через два-три месяца по делянкам, где хозяйничал этот всё понимающий человек, и от ярости готов кору елей грызть...
Коммунист-депутат Алексей Николаевич Жаравин, приезжавший к нам из Вологды, давно передал наши письма в прокуратуру, сопроводив их запросом. Но вологодские прокуроры пока молчат, верно, глубоко копают. Или дорогу в лес не знают. А ведь могли бы расспросить, как проехать, того же Жаравина, он хотя и потерял на лесной дороге выхлопную трубу, но всё же побывал в местах экологического бедствия.
Успокаивая нас, чиновники и лесозаготовители обещали «экологическое улучшение». Заверяли, что «украинцы бизнесмена Покровова» из Подпорожья «только немного осветлят» левобережные леса, входившие в охранную зону советских времен, и уедут к себе в Закарпатье или на Львовщину. Обещали, что эти самые «подпорожские украинцы» вывезут не более двухсот лесовозов, обещали беречь родники и ручьи, расчистить русла ручьев и построить мосты там, где мы указали на безобразие...
Ну обещали и — что же? А как «зашпаливали» верховые болота, ручьевины (места, где водяные жилы подступают к поверхности, где наблюдаются выходы родников) и ручьи-притоки, так и «зашпаливают». То есть заваливают указанные места брёвнами, отходами производства с пилорам Ошты и Подпорожья, иногда и грунтом засыпают... «Зачем?» — спросите. А ради кратчайшего проезда современных огромных лесовозов к делянкам. Леса и верховые болота, истоки ручьев-притоков, с праязыческих времён почитаемых местными жителями,— всё это превращается в сплошное захламленное пространство...
Лесоистребители полностью оголили ручьи, впадающие в озёра водосбора Ошты-реки. Они жили на берегу прекрасного Урозера с хрустальной водой («окуни урозерские белошеи, уха, как молоко», скажут вам местные жители), в избушке, которую в советское время срубили лесники. Всё вокруг, конечно, захламили, загадили. И всюду на память потомкам оставили ёмкости с остатками соляры и мазута. Например, на урозерской лесовозной дороге в траве торчит дырявая металлическая бочка с остатками машинного масла, вытекающими в глубокие колеи. Когда-то в этом месте роднички выклинивались, собирались в омуток с песочком; путники здесь утоляли жажду, а теперь вот — мазутные ручейки.
Таковы приметы рыночной цивилизации, вот оно — зримое воплощение в своё время разрекламированного в СМИ губернатором-«единороссом» Позгалёвым Лесного кодекса! (Наверное, всё же неспроста на Вологодчине укоренилось словечко «пазгалёвщина»; тут ещё и намёк на словцо «пазгать» — творить непотребное, безобразничать). Короче говоря, обещали «экологическое улучшение», а на деле — экологическое удушение.
«Добродии» с «незалежной Украины» вроде бы уехали, обманутые хитрованом-предпринимателем из Подпорожья. Вместо них теперь, как муравьи, по склонам-крутякам с бензопилами ползают неизвестно где навербованные неким Селиным молодцы. Колоритные личности, надо сказать: всегда под градусом, некоторые с синяком под глазом или с шишкой на лбу. Эти, сколько их ни обманывай, никуда не уедут и не уйдут. Разумеется, при условии, если привозить им какой-нибудь ядовитой «жириновки» из череповецкого подвала да дешёвых собачьих консервов. И живут они в лесу — в щелястых дощатых будочках, а чаще и этого нет — в кабине трелёвочника ночуют, плотно прижавшись друг к другу...
...В деревню Курвошский Погост доносятся завывания бензопил, отравляющие душу человеческую. И светлые березовые рощи, подобные храмам Природы, рубят, и сосны, словно медью окованные, валят, и огромные вековые ели, прибежище белок и куниц, валят, семенной фонд истребляют... И осины, серыми исполинскими колоннами возвышающиеся тут и там, с гнёздами в дуплах, с птенцами «краснокнижной» желны (черного дятла) тоже валят. Причем, надо отметить, наша оштинская осина считается неделовой древесиной, поэтому ее валят, чтобы только «зашпалить» те самые ручьевины, о которых уже говорилось...
Нынче легче через речку в полую воду переправиться, чем через лесовозную дорогу с глубокими колеями, заполненными глинистой жижей, по которой волокут хлысты вековых великанов.
Вода в некоторых ручьях, где еще полтора-два года назад нерестились форель и хариус, мутная, как в узбекском арыке,— желтая от глины. А что такое река Ошта без родников, без белых, холодных и талых ручьёв с прозрачной, как слеза, водой, без нерестилищ форели и хариуса среди чистых галечников, отложений крупного мытого песка? Да просто кувета (по-местному — сточная канава). А если кувета, то как же быть жителям Ошты, которые пьют речную воду, поскольку колонок в селе — раз, два и обчёлся, и зимой они выходят из строя. А самый мощный источник в селе захапала какая-то коммерческая компания — наполняет пластиковые бутыли, увозит их на грузовиках в Питер и Москву, и ни русскому, ни вепсу с ведром не подступиться...
Карьер в деревне! На кладбище — карьер!..
Ещё такая напасть. Предприимчивые местные и приезжие мужички-хитрованы скупают колхозные паи у престарелых, вконец обнищавших пенсионеров-колхозников (или у спившихся их родственников), при этом «привязывая» их на планах к деревенской горе Погост. Смысл махинаций «новых колхозников» с паями для нас совершенно понятен: «узаконить» самочинно (самозахватом) открытый гравийный карьер в деревне Курвошский Погост. Разумеется, всё это делается в сговоре с корыстолюбивыми чиновниками всех мастей и уровней, которые уже распорядились геодезистам реперы закопать, границы карьера обозначить. И даже название придумали: «Оштинское месторождение». Вот как! Была деревня Курвошский Погост, живописно разбросанная по склонам и отверткам горы Погост, весной утопающая в белых волнах цветущей черёмухи; окрестные же лесные ландшафты чаруют приезжих красотой в любое время года, значит, была деревня, а теперь вот — «Оштинское месторождение». Будто мало карьеров по лесной дороге на Шимозерье, где нет никаких деревень и одни только похабные вырубки, заваленные гниющими бревнами и даже штабелями преющего леса, зарастающие чащобистой дурниной. А сколько старых, невыработанных карьеров осталось при строительстве и ремонте участков от Лодейного Поля до Мегры и Вытегры! Карьеры есть, другое дело, что менеджеры дорожно-строительных и лесных компаний в погоне за прибылью не считаются ни с какими экологическими стандартами и законами.
Между прочим, и названная деревня, и деревенская гора Погост с древним погостом (кладбищем) и срубом православного храма (значится в справочниках памятников национального зодчества) находятся в километровой охранной зоне, которая в советские времена была определена реке Оште в соответствии с экологическими стандартами. Теперь эту километровую охранную зону отменили. Легко догадаться, в чьих интересах это сделано.
Итак, Оштинская долина с ее гривами и склонами-«крутяками», покрытыми лесами (хотя и не сплошь, как прежде), с водосбором реки местами превратилась в зону экологического бедствия. Вывод сам собой напрашивается: прекратить высечку лесов по левобережью прежде всего, поскольку лес здесь был выбран еще в советское время и на месте его поднялись лесопосадки. Есть, есть, конечно, «недорубы»... Уважаемый читатель! Если вам лесной или властный чиновник твердит про «недорубы» советских времён, знайте: на высечку обречены или бор с глухариным током, или охранная лесная полоса вокруг верхового болота, или истоки чистых ручьёв, питающих любимую вашу речушку — какую-нибудь Ящеру, Веренду или Черёху...
Но вернёмся в границы карьера, который для жителей деревни стал злой реальностью. Работники Оштинской администрации мне указывают на то, что разработку «Оштинского месторождения» в деревне и ее окрестностях, то есть на земле бывшего колхоза-миллионера «Большевик», узаконили правительственные чиновники Вологодской области. Дескать, если под протоколом №11-з от 28.4.05 есть подпись некоего Шломы, председателя Вологодской территориальной комиссии по запасам полезных ископаемых, то уж и толковать нечего. Дело сделано! Эта подпись господина Шломы и стала основанием для земельного отвода под карьер «Оштинское месторождение» в деревне Курвошский Погост... Вот ведь как: появится где-нибудь в госучреждении такой вот Шлома — и нет деревни, вместо неё — «месторождение». Да ведь же дома, приусадебные участки, скажете вы, опять же — дачная амнистия... А попробуйте-ка получить эту дачную амнистию! Уже сколько катаемся в Вытегру, да всё без толку. Мой друг Алексей Ульвицкий не меньше десяти раз был в Вытегре, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. И в деревню уж наведываются крутые мужики с мордоворотами-охранниками, предупреждают нас, чтобы мы «не рыпались», прозрачно намекают на то, что документы на дома и участки не оформлены. «Вы этого писателя не слушайте, он тут лезет не в свои дела... Вас пока никто не трогает, живите спокойно...» — заявил один из таковых жительнице Курвошского Погоста, родившейся и выросшей в деревне и по выходе на пенсию вернувшейся в деревню из Петрозаводска. Все сразу правильно поняли: могут тронуть, и очень даже хорошо тронуть, избы-то — деревянные... Случись пожар — и компенсации не получишь...
Напрашивается один-единственный вывод: до определения масштабов экологического бедствия в лесах Оштинской долины и разработки мер по компенсации ущерба — прекратить вывоз леса, с оштинского левобережья прежде всего.
И уж, конечно, нужно как можно скорее вернуть километровую охранную зону советской эпохи, может, даже и увеличив её в связи с экологической разрухой... Ныне же, как сообщает мне В.И. Чевгунов, новоиспеченный глава администрации Вытегорского района, площадь карьера в деревне Курвошский Погост (цитирую) «ограничена шириной водоохранных зон водотоков (для ручьев — 50 метров, реки Ошты — 100 метров)». Хотел бы я знать, какой умник, упразднив прежние (советские) экологические стандарты, придумал такую охранную зону для реки Ошты и ее ручьев-притоков с нерестилищами форели и хариуса — шириной в 50—100 метров. Вот ведь какие дела стряпаются под басовитые разговоры о борьбе с коррупцией!
Я обращаюсь к депутатам-законодателям в Ленинградской и Вологодской областях, обращаюсь ко всем, кому дорога русская природа: спасите Ошту! Без нее, как и без других светлых рек и лесных урочищ, уничтожаемых сегодня «рыцарями» наживы, не выжить Русскому северу.
|
