|
2022 год – это сразу две шаламовские даты:
17 января – 40 лет со дни смерти и 18 июня-115 лет со дня рождения писателя
и поэта Варлама Шаламова.
Много мероприятий ожидается в столицах – Москве и Питере. Дни памяти пройдут
в Вологде. В Шаламовском доме состоится большой творческий вечер. Готовится
вечер и в областной филармонии, ожидается, что многие вологжане впервые
услышат кантату на стихи поэта. Ее написал вологодский автор Михаил Гоголин.
На вопрос, почему писатель недолюбливал свою малую родину, в рамках проекта
«Карта для читательских странствий» отвечает ведущий шаламовед Валерий
Есипов:
– В Шаламовском доме, естественно моем самом любимом в Вологде, посетители
часто спрашивают:
- А почему Варлам Тихонович так и не приехал в свой родной город, когда жил
в Москве в 1960 – 1970-е годы?
Причина прежде всего физическая, связанная с его болезнью: расстройство
вестибулярного аппарата, обнаружившееся после Колымы в 1957 году. Он не мог
ездить поездами, даже метро. И пешком ходил, пошатываясь, как на шарнирах.
Последний его «дальний» выезд был в сентябре 1963 года до Рязани (180
километров), по приглашению Александра Солженицына. Шаламов с трудом решился
и заранее предупреждал:
- Переезд в вагоне до Рязани и на телеге до Солотчи неизбежно выведет меня
из строя на несколько дней, потребуется, вероятно, и присутствие врача и
т.д., а лежать двое-трое суток придется.
Так оно и было: Шаламов приехал из Рязани совершенно разбитым, «белым от
ярости» (отчасти от ярости на себя, отчасти – на Солженицына, ибо встреча с
ним его сильно разочаровала). Поэтому он отказался и от предложения приехать
в Вологду в 1964 году, о чем писал С. В. Викулову:
- К сожалению, из-за болезни я не могу ездить железной дорогой или
автобусом.:
Кстати, самолет Шаламов переносил гораздо легче – в 1970-е он не раз летал в
Крым, в Дом творчества писателей. Казалось бы, мог прилететь и в Вологду...
Но тут уже сказались другие причины, более глубокие. Все они сводятся к
тому, что Шаламов все же недолюбливал родной город.
За что? Пожалуй, прежде всего за косность и равнодушие, за провинциальную
отсталость, за некоторые довольно странные, подчас просто дикие, нравы и
обычаи. Все это он мог наблюдать в детстве. Например, самым сильным
впечатлением своего детства (об этом он прямо писал вологодскому
литературоведу В. В. Гуре в 1965 году) Шаламов считал обычай охоты людей на
белку, если она забежит в город.
История, когда гогочущая, разъяренная толпа гоняется за белкой и убивает ее,
с огромной страстью и негодованием описана им в рассказе «Белка» (1966).
Шаламов, возможно, не знал причины этого обычая – старого, идущего из глубин
веков деревенского поверья: если белка забежит в село, значит, быть пожару.
Вологда всегда сильно страдала от пожаров, и убить белку означало не
допустить пожара. Дико? Но этот обычай сохранялся в Вологде вплоть до 1920-х
годов. Между прочим, такой же обычай описывал В. Солоухин в книге «Смех за
левым плечом» на примере своей владимирской деревниэто было в его детстве в
1930-е. Вот как живучи оказались древние архаичные пласты культуры.
То есть мы можем понять, что Вологда тех лет, несмотря на то что была
губернским городом, сохраняла отчасти деревенские или полудеревенские нравы
в определенных слоях населения, и это не могло не отталкивать юного
Шаламова. С другой стороны, он наблюдал, что интеллигенция живет иными,
высокими интересами, и отмечал в «Четвертой Вологде» «особый моральный
климат города, нравственный и культурный».
Но к 1960-м годам – в силу многих исторических причинот этого климата мало
что осталось. Косность и равнодушие снова расцвели пышным цветом. Это
Шаламов хорошо почувствовал, когда ему пришлось столкнуться с местными
литературными нравами. Как известно, он мечтал издать в Вологде книгу своих
стихов. И вместо поддержки услышал оскорбительную и невежественную фразу: «У
нас тут своих много, а вы еще с каким-то Шаламовым».
Как же он после этого должен был относиться к родному городу? Разумеется, в
его чувствах к Вологде не было одномерности, случались не только отливы
любви, но и приливы. После того как в 1968 году в Вологду съездила близкая
ему Ирина Сиротинская и рассказала об увиденном, в том числе о его родном
доме, он писал ей: «И вот теперь, после твоей поездки, какие-то теплые
течения где-то глубоко внутри».
Напомним, что Шаламов уехал в Москву в 1924 году, когда ему было 17 лет,
затем бывал в Вологде только наездами. Последний раз – в декабре 1934 года,
на похоронах матери.
– После смерти матери крест был поставлен на городе, – писал он.
Никого из родных у него здесь больше не осталось. Двадцать лет Шаламова
прошли в лагерях. Лагерный опыт во многом и сформировал его характер – лишил
его сентиментальности, столь свойственной обычным людям, научил трезвому и
суровому, без иллюзий, взгляду на вещи. Это проявилось и в его отношении к
Вологде.
Полагаю, кое-что из взглядов Шаламова на Вологду актуально и сегодня.
Ментальность городского населения под влиянием времени, конечно, меняется,
но некоторые черты – как положительные, так и отрицательные – остаются
неизменными. Исчезли ли в нашем милом городе косность и равнодушие? Не
уверен. Конечно, за белками теперь никто не гоняется, да и нет их уже давно
в ближней округе, но уровень нашей бытовой культуры в XXI веке оставляет
желать много лучшего. Пройдитесь по набережным реки Вологды – там, где они
пока не благоустроены: мусора не убывает, а только прибавляется. И загляните
на новенький, отстроенный по последнему слову архитектурного дизайна бульвар
Пирогова: сколько здесь уже потрудились наши доморощенные вандалы!
Между прочим, у Шаламова на этот счет было в обиходе другое, более сильное
слово – «неандертальцы». Не в смысле оскорбления, а в смысле констатации
факта...
|
