мали руки и всячески кривлялись, показывая иногда разныя вещи своего изделия и
лисьи шкуры. Они были одеты в оленьих парках и комлеях, засаленых китовым
жиром, лицы их также были самым отвратительным образом перепачканы. Ост-
ровитяна, заметив, что мы намерены с ними обойтись дружелюбно, подъехали сме
ло к нашим яликам, гладя себя безпрестанно обеими руками по брюху, чем изъяв
ляли нам по своему обычаю почтение. Мы заметили, что в них, в байдаре, были
спрятаны копья, луки и стрелы, и посему с нашей стороны требовалось большой
осторожности.
Первыя слова, которыя оне нам произнесли, были: “тавако! тавако!”. Мы тот
час поняли, что сие должно быть табак, которой они, конечно, получают с твердой
земли Азии от чукчей. Когда им подали несколько листов табаку, то на лице их
изобразилась чрезвычайная радость. Они все, протянув обе руки, стали снова кри
чать тавако! тавако! Раздав каждому по листу, которой оне немедля спрятали в
рот, я должен был от них принять маленькие подарки, состоявшие из разных изде
лий. После сего мы сделались большими друзьями, и оне стали просить нас на бе
рег, куда сами тотчас отправились, а мы последовали за ними и пристали против
шалашей. Около двадцати островитян не вооруженных пришли к нам на встречу с
изъявлением радости и стали вытаскивать наши ялики на берег. Узнав, что я на
чальник, старшина стал просить меня к себе в шалаш, которой был величиною бо
лее других, несколько китовых ребр, врытых в землю в виде квадрата, и оныя по
крыты кожами морских львов, составляли их жилища, в которых они только одно
летнее время проводят занимаясь, здесь ловлею морских зверей, запасаясь оными
для пищи на целую зиму.
Между тем как натуралисты наши бегали по горам, сбирая травы и разныя ред
кости, я занимался с новыми друзьями нашими в шалаше старшины. Мне послали
на пол шкуру морскаго зверя довольно засаленную, на которую должен я был
сесть, потом сам хозяин и некоторые из его приближенных стали по очереди ко
мне подходить, обнимать меня и крепко тереться своими носами об мой нос3*, а в
заключении, послюнив руки, начали меня гладить по лицу.
Хотя сие изъявление дружества мне не очень нравилось, но я переносил оное с
веселым видом и начел дарить табаком, друзья сии хотели было в знак благодар
ности опять возобновить свою нежность, но я, вынув несколько ножей и бисеру, на
которой они с жадностию обратили свое внимание, отвлек их тем от сего намере
ния. Теперь, когда лицу моему довольно уже досталось, дошло дело и до желудка.
Хозяин поднес мне на большом деревянном лотке китоваго жиру с прозьбою по
кушать онаго. Я знал, что китовой жир между северными народами считается ла
комым куском, которым почивают гостей, но во мне один вид онаго производил
уже отвращение. Я долго отказывался, но хозяин так неотступно просил и безпре-
стано гладил засаленной рукой по лицу моему, что я, наконец, согласился прогло
тить несколько кусочков сёго жиру, отчего на лицах всех островитян явилась
улыбка радости. Хозяин потом, чтоб позабавить меня, заставил других петь песни
и бить в бубны.
Пробыв несколько часов с сими друзьями и осмотрев внутренность острова,
отправился я на брик, которой скрывался от нас густым туманом. Натуралисты на
ши были чрезвычайно довольны травами и другими редкостями, найденный на ос
трову. Народ, нами виденный,, весьма здороваго вида, средняго росту и крепкаго
сложения, нрава веселаго и кажется добронравным, но неопрятен до высочайшей
степени. Островитяна называют, ctjto часть острова Чибока, она есть юго-западная
и состоит из довольно высоких гор, покрытых вечным снегом, даже и на низмен
ностях мы находили еще снег. Лесу совершенно нигде нет, даже ни один кустарник
не покрывает серых скал сего оетрова, которой большею частию оброс мохом.
К вечеру туман прочистился,' и мы по прошествии восьми дней в первой раз
увидели чистой горизонт. Весь ’юго-западный берег острова Св. Лаврентия нам
представился ясно, вдоль онаго я направил путь к северу, дабы пройтти между ази
атским берегом и сим островом...4*
2*
19
