почти все уже готово, полученное от консула нашего из Гам
бурга письмо поставило нас в необходимость с крайнею не
приятностью работу перегрузки начать снова. Консулу пре
поручено было сообщить мне совет, чтобы купленную в Гам
бурге солонину пересолить непременно, ибо в противном
случае может оная скоро испортиться. Сие так поздно полу
ченное уведомление нашел я столь важным, что не мог оста
вить оного без исполнения, невзирая даже и на то, что по
чти весь корабль надлежало для сего выгружать потому, что
гамбургскую солонину по особенной ее доброте погрузили
мы на самый низ, в намерении употреблять ее не прежде,
как через два года. При пересаливании открылось, что через
несколько месяцев надлежало бы бросить оную в море, для
того, что некоторые бочки и тогда оказались уже испорчен
ными. Я велел осмотреть также большую часть и с.-петер
бургской солонины, которая нашлась вообще лучше гамбург
ской, выключая худых бочек, замененных мною новыми.
Сия предосторожность была столь необходима, что без
оной, конечно, лишились бы мы целой половины сей про
визии.
Долговременное пребывание наше в Копенгагене было
для меня крайне неприятно, ибо сверх потери времени, ко
торое почитал я драгоценным, сопрягалось с великими хло
потами, причинявшими мне много досады; но сия скука
услаждаема была приятным обхождением с Бугге, директо
ром Копенгагенской обсерватории, и с командором датско
го флота Левенорном. Дружеский их прием и поучительное
беседование с сими двумя достойными мужами, имеющими
пространные сведения, соединенные с любезным нравом,
облегчали много мое положение. Первый из них позволил
мне с великой благоуслужливостью принести к нему на об
серваторию хронометры и благосклонно принял на себя
труд поверить ход оных астрономическими наблюдениями,
что и выполнено им с особенною точностью. Бугге имеет от
менный физический кабинет, употребляемый им ежедневно
при своих лекциях, посещаемых достопочтенными копенга[6о]
