каком месте, если обстоятельства заставят, выгоднее на них
напасть и пр. Он, кажется, все хорошо понял, и я доволен
был, что, по крайней мере, мог сообщить нашим соотечест
венникам многие важные сведения*.
Между тем перед отправлением своим Симонов открыл
мне, что Мур поручил ему сказать Рикорду, чтоб он прислал
к нему все оставшееся на «Диане» после него имущество. Не
понимая, с какой целью он того требовал, велел я Симонову
сказать о сем его желании Рикорду, но просить, чтобы он ни
чего не посылал, дабы такой поступок не причинил нам
здесь новых хлопот. Хлебников также отправил с ним
записочку на «Диану», предостерегая наших от искушения
японцев, буде они неискренни в своих уверениях.
До 2 июля мы ничего не слыхали из Кунасири, а сего чис
ла показали нам короткое письмо Рикорда к кунасирскому
начальнику, которого он благодарит за доставление на «Диа
ну» своеручной нашей записки, уверившей его точно, что
мы живы.
Напоследок, 19 июля, в присутствии губернатора и многих
других чиновников, показали мне и Муру официальное письмо
Рикорда к Такахаси-Сампею, письмо ко мне и другое к Муру,
оба от него же. В первом из них Рикорд благодарит японское
правительство за желание вступить с нами в переговоры и обе
щается немедленно идти в Охотск с тем, чтоб к сентябрю воз
вратиться и доставить им требуемое объяснение. Но как вход в
хакодатскую гавань нам неизвестен, то он намеревается зайти
в порт Эдомо, и просит послать туда искусного лоцмана, кото
рый мог бы оттуда провести корабль в Хакодате. Далее благо
дарит он Сампея за дозволение Симонову приехать на шлюп.
Письмо ко мне он начинает условленными между нас сло
вами, в знак, что записка моя им получена. Потом поздравля
ет нас с приближающимся освобождением из плена и обеща* Однако ж я крайне ошибся. После открылось, что не доехав до «Диа
ны», Симонов все позабыл и, кроме некоторых несвязных отрывков,
ничего не мог пересказать.
[
42
б]
