работник, державший концы веревок, коими я был связан.
За мной одна смена курильцев несла мою носилку, а другая
шла подле, в готовности переменить людей первой смены,
когда они устанут. Потом вели Мура, за ним Хлебникова, там
матросов одного за другим, точно таким же образом, как и
меня, и, наконец, несли Алексея. Весь же конвой замыкали
три солдата, шедшие рядом, и множество разных прислуж
ников японцев и курильцев, несших вещи, принадлежащие
нашим конвойным, и съестные припасы. Всего при нас было
от полутораста до двухсот человек; у каждого из них к поясу
привешена была деревянная дощечка с надписью, к кому из
нас он определен и что ему делать, а всем им список оягода
имел при себе.
На дороге японцы часто останавливались отдыхать и вся
кий раз спрашивали, не хотим ли мы есть, предлагая нам са-
рачипскую кашу, соленую редьку, сушеные сельди и грибы, а
вместо питья чай без сахара. В половине же дня останови
лись мы обедать в одном довольно большом, опрятном сель
ском доме. Хозяин дома, молодой человек, сам нас потчевал
обедом и саке. Он приготовил было для нас постели и про
сил, чтоб нам позволили у него ночевать, так как мы устали.
Караульные наши на это были согласны, но мы просили их
продолжать путь: чрезмерная боль в руках заставляла нас не
щадить ног и стараться как возможно скорее добраться до
конца нашего мучения, полагая, по словам японцев, что в
Мацмае нас развяжут. День был ясный и чрезвычайно жар
кий. Мы устали до крайности и едва могли переступать. Но в
носилках сидеть не было способа: они были так малы, что
мы должны были сгибаться, а завязанные руки не позволяли
нам переменить положение без помощи других, отчего не
стерпимая боль разливалась по всему телу. Притом мы шли
по узкой тропинке, сквозь лес, где носилки наши часто уда
рялись о пни, и как курильцы шли очень скоро, то всякий та
кой удар, причиняя сотрясение телу, производил боль еще
несноснее, и потому минут по десяти ехали мы в носилках, а
потом по часу шли пешком.
[
247
]
