(или с добрым умом, как они говорили), но подозревают, что
мы с таким же худым умом пришли, с каким приходили к ним
суда Хвостова. Я желал разведать о сем деле более и сказал ку-
рильцам, чтобы они поговорили с японцами, и узнали, что
они о нас думают, а потом приехали к нам.
Мы возвратились на шлюп в 7 часов вечера, а курильцы
приехали через час после того; их было двое мужчин, одна
женщина и девочка лет четырех. Мужчины оба говорили
по-русски столько, что нас понимали и мы их могли разуметь
без затруднения. Они привезли нам обещанное письмо япон
ского начальника к главному командиру в Урбитче, уверяя,
что оно содержит в себе извещение о приходе нашем сюда
не с злым, а с добрым намерением, и сказали, что тотчас по
отъезде нашем из селения японцы отправили в Урбитч с по
добным известием байдару (большую лодку), которую мы и
сами видели, когда она отправилась.
Сверх того, вот какие вести сообщили нам курильцы.
Японцы не хотят верить, чтоб мы пришли к ним за каким-ни
будь другим делом, кроме грабежа, почему они давно уже все
свое имущество отправили внутрь острова.
Весть сия крайне огорчила всех нас. Однако ж курильцы
утешили нас уверением, что не все японцы так мыслят о рус
ских, но один только здесь находящийся при них начальник
и товарищи его считают русских грабителями и боятся их,
чему, конечно, причиною чрезвычайная трусость сих людей.
В доказательство они рассказали нам свои приключения.
В прошлом лете принесло их сюда бурей. Японцы их взяли,
посадили в тюрьму и предлагали им множество вопросов ка
сательно сделанного на них русскими нападения. Они отве
чали, что курильцы в поступках русских никакого участия не
имели. После этого объявления (продолжали курильцы)
японцы сделались к ним добрее, стали их содержать лучше и
наконец велели немедленно отпустить, одарив пшеном, са
ке, табаком, платьем и другими вещами, а теперь они сюда
привезены с тем, чтобы им с первым благоприятным ветром
отправиться на свои острова.
[
2 1 3
]
