* * *
Сообщения о наращивании австрийцами военных приго
товлений серьезно беспокоили Наполеона. Еще одна война
после труднейшей кампании в Испании была бы более чем
несвоевременной. Победы, какими бы блистательными они ни
были, неизбежно сопровождались издержками в экономике.
Требовалась передышка и для армии, где после ряда непредви
денных неудач наблюдалось ослабление боевого духа. Наполе
он всеми доступными средствами пытался избежать назреваю
щего военного конфликта. Ссылаясь на договор, подписанный
Александром I в Эрфурте, он напоминал: нападение на Фран
цию означало бы для Австрии неизбежность войны на два
фронта. От российского министра он требовал решительных
заявлений именно в этом духе. В условиях, когда политиче
ская обстановка свидетельствовала о скатывании к новой вой
не в центре Европы, Румянцев подвергался беспрецедентному
давлению. Каждая из сторон именно в его лице стремилась за
ручиться поддержкой России, тогда как возможности Румян
цева разрядить ситуацию были крайне ограниченными. Необ
ходимыми полномочиями он не располагал. На прохождение
дипломатической почты от Петербурга до Парижа только в
один конец требовалось от 20 до 30 дней. В самом Петербурге
отношение к назревавшему конфликту вынашивалось долго.
Отъезд Румянцева из Парижа в феврале 1809 года произо
шел в момент, когда воинственная риторика между Францией
и Австрией достигла небывалого накала. Уже по дороге в Рос
сию Румянцева настигла депеша, в которой Александр сооб
щал ему об аудиенции, данной им австрийскому посланнику
князю Шварценбергу: «Тот заверял и ручался честью, что в Ве
не нет и речи о войне с Наполеоном; что Император его жела
ет сохранить мирные отношения с Францией, но убежден
ный, что Наполеон по окончании войны с Испанией нападет
на его владения, готовится к предстоящей войне, неся вслед
ствие этого тяжелые расходы, вселяющие мысль —не лучше
ли начать войну, нежели, ожидая ее, готовиться к ней»1.
Период между февралем 1808-го и апрелем 1809 года —осо
бая глава в европейской истории. Наполеон старался избежать
войны, предпринимал для этого все возможное. Из докумен
тов, ставших известными лишь впоследствии, в частности, из
переписки Наполеона с посланником Франции в Петербурге
Коленкуром, видно, насколько и в какой мере французский
император пытался убедить Александра I. Только российский
1PH Б. ОР. Ф. 859. К. 5. П. 10 (40).
195
