говоров достойных тайонов. Мы объявим свои условия и го
товы снизойти к прощению и без пролития крови.
Посланник молча удалился и появился утром со стороны
моря. На корме стоял, не шелохнувшись, худощавый инде
ец. Недалеко от берега индеец вдруг качнулся и плашмя,
спиной упал в воду.
—Арбузов, живо в барказ, подбирайте амоната, а то уто
нет! — крикнул Лисянский. — Он не будет плыть, пока мы
не подберем его, таков обычай.
Заложника-амоната привели к Баранову. Индеец покло
нился и протянул бобровую шкуру. Правитель передал ему
парку из сурка — глухую накидку с длинными рукавами. .
После полудня со стороны Михайловского появилось
около тридцати вооруженных тлинкитов. Они подошли на
ружейный выстрел и начали переговариваться.
Баранов передал, что предаст забвению прошлое, если
Катлиан пришлет двух знатных амонатов и возвратит всех
пленных кадьякцев.
Тлинкиты не согласились. Баранов насупился:
— Знаю я их, хитрят, надежду на пособников питают. А
нам ждать не позволено, зима скоро.
Кусков согласился:
— Кроме прочего, Александр Андреевич, наглеют они,
сами знаете. На днях байдарку захватили, двух алеутов по
решили.
Правитель кивнул головой:
— Передай им, что ежели не согласны, мы придем под
стены крепости с корабельными пушками. — Он жестко
взглянул на Лисянского: — Завтра вечером начинать будем,
сударь.
Собрались в кают-компании коротко посоветоваться. Ба
ранов решительно настаивал на высадке десанта и штурме.
Лисянский возражал:
— В крепости не менее четырехсот —пятисот человек,
десятка два пушек, сотни ружей. Полагаю, надобно вначале
подтянуться поближе всем судам и открыть по крепости гу
бительный огонь. Глядишь, и пожар займется. Индейцы на
сговор пойдут. Так будет менее потерь.
Баранов упрямо стоял на своем:
— Нам дорог каждый час. Кадьякцев сот пять на штурм
поведу сам. В прибавок сотню наших промышленных с ру
жьями, ваши матросики с офицерами впереди будут. Они —
бойцы российские.
— Так-то оно так, — сдержанно ответил Лисянский, —
но матросам еще обратно в Кронштадт «Неву» вести...
218
