В Мексике  после провозглашения независимости в 1821
г. консервативно настроенное Учредительное собрание на-
меревалось  провозгласить конституционную монархию.  Но
инициативу в этом вопросе перехватил политический аван-
тюрист Итурбиде, который в 1822 г. после военного пере-
ворота объявил себя императором Августином I.  Лишь  по
конституции 1824 г.,  принятой после нового восстания в
армии и свержения непопулярного режима самозванца Итур-
биде, в Мексике была провозглашена республика.         
   Монархия как  форма  правления утвердилась на долгое
время только в Бразилии,  где движение за независимость
не  вылилось  в вооруженную борьбу против португальской
короны. Руководство освободительным движением здесь на-
ходилось в руках консервативных кругов бразильского об-
щества - крупных землевладельцев (фазендейро), стремив-
шихся  не  допустить  военного раскола перед постоянной
угрозой восстаний негров-рабов.  Поскольку  в  Бразилии
складывалась революционная ситуация,  португальская ко-
рона сама предприняла конституционные маневры,  имевшие
целью  провозглашение  независимости при сохранении мо-
нархической  власти  и  старой  социально-экономической
структуры.                                             
   Принц-регент Педру - представитель португальской ко-
роны в колонии - 1 августа 1822 г. издал манифест о не-
зависимости Бразилии, и вскоре был провозглашен консти-
туционным императором страны. После разгона слишком ра-
дикального, с его точки зрения, Учредительного соб-    
рания и  подавления республиканского движения император
Педру I октроировал в 1824 г. монархическую Конституцию
Бразилии.                                              
   Конституция установила    своеобразное   "разделение
властей",  которое должно было  замаскировать  всесилие
императора. В его руках находилась исполнительная и так
называемая регулятивная власть.  Под последней подразу-
мевались:  назначение сенаторов, роспуск палаты депута-
тов,  право вето в отношении  законов,  приостановление
действия  решений провинциальных советов,  назначение и
увольнение министров и т. д.                           
   Законодательная власть  осуществлялась   Генеральной
ассамблеей, состоявшей из Сената с пожизненно назначае-
мыми членами и Палаты депутатов,  избираемой на 4  года
двухстепенными выборами. Благодаря высокому имуществен-
ному и образовательному  цензу  участвовать  в  выборах
могли  лишь помещики и верхушка буржуазии.  Права Гене-
ральной ассамблеи были крайне ограниченны.  Конституция
декларировала  независимость  судей,  но в ряде случаев
император мог отстранить их от должности.              
   Получившая конституционное  оформление  монархия   в
Бразилии  надолго  стала  антиподом латиноамериканскому
республиканизму.  Фактически император правил методами,
близкими к абсолютизму. Правительственный аппарат оста-
вался в руках старых португальских чиновников, в стране
сохранялись рабство, помещичье землевладение, военные и
иные привилегии помещиков-фазендейро.                  
   В процессе создания национальной государственности и
ее  конституционного оформления острые разногласия воз-
никали также по вопросам о государственном устройстве и
степени административной централизации,  о правовом по-
ложении отдельных частей (провинций).  Но в целом в пе-
риод  становления  латиноамериканских  государств здесь
возобладали идеи и практика федерализма (Бразилия, Мек-
сика, Центрально-Американская конфедерация и др.).     
   Разногласия по вопросам национального единства носи-
ли отнюдь не теоретический или чисто юридический харак-
тер.  Они  отражали классовые и социальные интересы,  а
также этническую неоднородность общества, и проявлялись
не только в стенах конституционных конвентов.  Эти раз-
ногласия нередко становились поводом  к  длительной,  а
нередко и кровопролитной вооруженной борьбе.           
Еще в ходе войны за независимость наиболее дальновидные
лидеры   освободительного   движения  (Ф.  Миранда,  X.
Сан-Мартин, С. Боливар и др.), понимавшие необходимость
объединения всех патриотических сил,  выступали за соз-
дание крупных централизованных и унитаристски организо-
ванных  государств.  Они  надеялись на то,  что сильная
правительственная власть обеспечит в новых  республиках
твердый и демократический порядок.                     
   С помощью твердой власти они рассчитывали преодолеть
наметившийся уже к тому времени  партикуляризм  и  даже
открытый  сепаратизм провинциальных сил - местных поме-
щиков-латифундистов.  Последние имели  реальную  власть
над крестьянами и боялись радикальных перемен, происте-
кавших от центра.                                      
   Объективно позиция унитаристов отражала  потребности
капиталистического  развития  латиноамериканских стран.
Но унитаризм нередко означал восстановление  чрезмерной
централизации,  бюрократизма  и антидемократических по-
рядков.                                                
   Латифундистские и  клерикальные  круги,  которые  не
смогли  создать  в  силу внутренних междоусобиц прочные
позиции в формирующемся государственном аппарате,  отс-
таивали,  как  правило (исключение - Мексика),  сепара-
тизм,  партикуляризм,  обеспечивающие  им  всю  полноту
власти  на  местах.  Эти политические силы поддерживали
идею конфедеративного или федеративного государственно-
го устройства. Они боялись усиления центрального прави-
тельства, его вмешательства в экономическую жизнь, осо-
бенно  реформ,  затрагивающих их отношения с крестьянс-
твом.                                                  
   Крупные латифундисты сами  располагали  собственными
полуфеодальными вооруженными свитами и,  выступая в ка-
честве местных военных предводителей (каудильо), неред-
ко контролировали огромные территории.  В конституцион-
ных конвентах каудильо  и  провинциальные  латифундисты
меньшего ранга,  как правило, выступали против создания
централизованных государств.  В результате многие конс-
титуционные  документы  той  эпохи имели компромис-сный
характер,  закрепляли федеративное устройство государс-
тва.  Но в ряде случаев сепаратизм был настолько силен,
что единый патриотический лагерь раскалывался,  а моло-
дые республики ввергались в состояние анархии.         
Особенно острой и длительной была борьба унитаристов  и
федералистов  в  Аргентине,  где первые конституционные
документы (1817,  1819)  закрепили  победу  сторонников
сильного  централизованного  государства,  предоставили
национальному правительству важные прерогативы в облас-
ти военной,  внутренней и внешней политики. Однако реа-
лизовать эти конституционные положения практически было
невозможно.                                            
   Яростное сопротивление  централистской политике ока-
зали   провинциальные   помещичье-клерикальные   круги,
ввергнувшие страну в междоусобную борьбу. Хотя в приня-
той в 1826 г. Конституции Аргентины идея унитарной рес-
публики  была вновь подтверждена (ст.  7),  федералисты
добились в конце концов принятия (1831) так называемого
Федерального пакта,  который во многом напоминал Статьи
конфедерации 1781 г. в США.                            
   Сама структура первых латиноамериканских конституций
и организация государственных органов также испытали на
себе заметное влияние европейского и североамериканско-
го конституционализма. Так, практически все, даже самые
ранние конституции,  содержали декларации прав человека
и гражданина и иные демократические положения.         
   Перенесение передовых  демократических государствен-
ных институтов на латиноамериканскую почву  (выборность
государственных органов, политические права и свободы и
т. д.) носило чисто механический характер, поскольку ни
в  одной из латиноамериканских республик война за неза-
висимость не привела к коренным  изменениям  социальной
структуры и политико-правовых традиций.  Поэтому в сво-
еобразных условиях Латинской Америки передовые  консти-
туционные идеи претерпели существенные изменения. В них
получили отражение особенности латиноамериканского  об-
щества первой четверти XIX в. Эволюция латиноамериканс-
кого конституционализма к концу этого периода все более
выражалась в поисках своих собственных конституционных 
   образцов.                                           
   Первая попытка  оформления с помощью конституции но-
вой власти была предпринята патриотическими кругами Ве-
несуэлы.  Провозглашенная в 1811 г. Конституция, закре-
пившая федеративное устройство  республики,  копировала
многие положения конституционных документов США. Фе-   
деральные власти  получили  право  заключать  договоры,
объявлять войну,  содержать армию и флот,  обеспечивать
внутренний порядок,  взимать налоги и принимать  законы
по вопросам,  затрагивающим интересы федерации. Консти-
туция гарантировала каждой провинции "суверенитет, сво-
боду и независимость" по всем вопросам, которые не были
прямо делегированы федерации.                          
   Федеральные органы создавались по принципу  разделе-
ния   властей.  Законодательная  власть  осуществлялась
двухпалатным Конгрессом (Палата и Сенат),  исполнитель-
ная  -  консульской  коллегией  из  3 лиц (под влиянием
французской Конституции 1799 г.),  судебная - Верховным
судом и нижестоящими трибуналами.                      
   Под влиянием французских правовых документов Консти-
туция Венесуэлы 1811 г.  (это стало традицией для лати-
ноамериканского  конституционализма  в целом) содержала
большое количество статей,  посвященных общим принципам
организации власти и прирожденным правам человека.     
   Конституция провозглашала  формальное равенство всех
граждан, в том числе метисов и индейцев, и даже предпи-
сывала  в  общей форме провинциальным властям принимать
меры по улучшению положения  "прирожденных  граждан"  -
индейцев  и  сближению их с "остальными гражданами",  в
частности открывать для них школы  и  колледжи.  В  ней
указывалось, что земли, которыми владели индейцы, будут
закреплены за ними на праве собственности.             
   Важное значение имели также  положения  Конституции,
предусматривающие отмену дворянских,  военных и церков-
ных привилегий.  Вместе с тем Конституция объявляла ка-
толическую  религию  государственной  - "единственной и
исключительной религией Венесуэлы". Прогрессивные в це-
лом  положения Конституции 1811 г.  прекратили свое су-
ществование вместе с падением Первой Венесуэльской рес-
публики.                                               
   Первые конституции оказались недолговечными и в дру-
гих латиноамериканских республиках. Это объяснялось уже
не внешними факторами (военные поражения), а отсутстви-
ем  политической  стабильности,  постоянными  раздорами
между  конкурирующими  группами  феодально-клерикальной
олигархии, сепаратизмом отдельных провинций, не связан-
ных между собой прочными экономическими уза-           
ми. Политическая  неустойчивость  предопределила  уже в
первые годы существования латиноамериканских государств
конституционную нестабильность.                        
   Своеобразную попытку предотвратить внутренние раздо-
ры и слабость новой власти с помощью тщательно разрабо-
танной государственной организации предпринял в середи-
не 20-х гг.  С. Боливар. Он в принципе считал необходи-
мым  создание в Южной Америке единого централизованного
государства, способного противостоять иностранному вме-
шательству.                                            
   Разработанная им  в  качестве  "идеального  образца"
Конституция Боливии  1826  г.  предусматривала  сильную
центральную власть.  В ней закреплялся принцип разделе-
ния властей,  но наряду с законодательной, исполнитель-
ной  и  судебной  властью  она  выделяла "избирательную
власть".  Последней Боливар, стоявший в целом на демок-
ратических  позициях,  придавал  большое  значение.  Но
практически "избирательной властью", т. е. правом учас-
тия в выборах, пользовались лишь лица, умеющие читать и
писать. Это исключало из политической жизни Боливии ши-
рокие массы трудящихся,  прежде всего индейцев (грамот-
ные составляли менее 10% населения).                   
   Законодательный корпус включал три палаты: Трибунат,
Сенат  и  Цензорат.  К ведению законодательной власти в
целом относились такие вопросы,  как избрание президен-
та,  предоставление последнему особых полномочий в слу-
чае войны или  "чрезвычайной  опасности".  Кроме  того,
каждая  палата  имела специальную компетенцию.  Трибуны
разрабатывали государственный бюджет,  предлагали зако-
ны,  относящиеся к развитию промышленности,  проведению
земельной  реформы.  Сенаторы  подготавливали  кодексы,
вносили предложения о судебных реформах. Цензоры обяза-
ны были следить за соблюдением конституции  и  законов,
избирали на высшие судебные и церковные должности, сос-
тавляли законопроекты о печати,  образовании,  развитии
наук и искусства.                                      
   Конституция установила следующую систему утверждения
законов.  Акты, принятые Трибунатом, поступали в Сенат.
Если  сенаторы  выдвигали возражения,  то судьба закона
зависела от цензоров. Цензоры одобряли акты, предложен-
ные сенаторами, и, наоборот, Сенат - акты, исходящие от
цензоров. В случае разногласия этих органов арбитром   
выступал уже Трибунат. Президент имел право отлагатель-
ного вето,  которое конгресс мог преодолеть лишь  боль-
шинством голосов всех палат.                           
   Исполнительная власть  вручалась несменяемому прези-
денту, который назначал вице-президента (с согласия па-
лат) и министров.  Вице-президент (в отличие от консти-
туции США) являлся главой правительства. В этом качест-
ве  он  вместе с одним из министров скреплял своей под-
писью акты  президента.  После  смерти  президента  ви-
це-президент замещал освободившуюся должность и занимал
ее также пожизненно.                                   
   Сильная президентская власть, трехпалатный парламент
и  другие  элементы Конституции,  напоминавшие бонапар-
тистские образцы,  дали основание противникам  Боливара
обвинить его в стремлении к диктаторству. Но Боливар не
предполагал активного вмешательства президента  в  дела
конгресса  и отстаивал идею законности.  Ряд демократи-
ческих принципов Конституции,  по его мнению,  позволял
правительству  использовать сильную власть для прогрес-
сивных  социально-экономических   преобразований,   для
обуздания произвола и эгоизма латифундистских кругов.  
   Однако романтическая   надежда   Боливара  разрешить
сложные противоречия латиноамериканского общества с по-
мощью лишь чисто политических средств и простой центра-
лизацией правительственной власти оказались несбыточны-
ми.  Реальная власть в Боливии, как и в других латиноа-
мериканских республиках,  находилась  в  руках  крупных
собственников,  помещиков  и клерикалов.  Уже в 1829 г.
после восстания в армии конституция 1826 г.  была отме-
нена.  В Боливии, как и в других странах Латинской Аме-
рики,  началась длительная полоса политической неустой-
чивости.                                               
    2. История латиноамериканских государств в XIX в. 
   Каудилизм и диктаторские режимы.  История латиноаме-
риканских республик в XIX в. после завоевания ими неза-
висимости характеризуется острой социально-политической
борьбой,  определившей все своеобразие их  последующего
конституционного и государственно-правового развития. В
первых конституциях,  как отмечалось выше, были воспро-
изведены основные принципы конституционализма          
передовых стран того времени. Но в XIX в. лишь немногие
из них действительно соблюдались на практике.          
   Незавершенность демократических преобразований, сох-
ранение крупных латифундий и полуфеодальных, а в Брази-
лии  рабовладельческих форм эксплуатации,  социальная и
духовная подавленность большей части населения (особен-
но  индейского  и негритянского) способствовали застой-
ности общества и  длительной  консервации  политической
власти в руках помещичье-клерикальных кругов.          
   Уже в 20-30-х гг.  XIX в. в большинстве латиноамери-
канских республик в связи  с  формальным  установлением
конституционного строя,  а соответственно и с организа-
цией периодических  выборов  в  органы  государственной
власти  (президент,  конгресс и т.  д.) с неизбежностью
стали возникать соперничающие группировки. На их базе в
последующие десятилетия сложились две политические пар-
тии, получившие со временем название "исторических".   
   После завоевания  независимости  бывшие  монархисты,
унитаристы  и  приверженцы  бюрократического управления
получили название консерваторов и объединялись обычно в
консервативную  партию.  Эта партия в большинстве стран
стала наиболее  последовательным  защитником  интересов
крупных землевладельцев и католической церкви.  Консер-
ваторы были открытыми  сторонниками  сохранения  особых
привилегий (фуэрос) армии и церкви.                    
   Те круги латифундистов,  которые были заинтересованы
в торгово-промышленном развитии своих  стран,  верхушка
буржуазии,  а  также давние противники унитаризма и бю-
рократической централизации (федералисты) составили яд-
ро  либеральной партии.  Либералы в XIX в.  в Латинской
Америке,  как правило,  не были склонны к радикализму и
не  стремились  к коренному изменению существующего об-
щества,  в котором они были интегрированы так же, как и
консерваторы.  У них были разногласия с последними лишь
по отдельным и относительно второстепенным вопросам об-
щественной жизни, причем не всегда принципиальные.     
   В целом  различия  между историческими партиями были
достаточно условными. Но они становились существенными,
когда речь шла о борьбе за государственную власть. Кон-
серваторы и либералы в XIX в.  не шли  на  компромиссы,
отвергали политический центризм, безжалостно расправля-
лись с политическими противниками. Поскольку консер-   
ваторы более  откровенно выражали интересы господствую-
щей политической элиты, они в XIX в. в целом чаще нахо-
дились у кормила власти.                               
   В XIX  веке латиноамериканская двухпартийная система
лишь чисто внешне напоминала свой английский  прототип.
И  консерваторы,  и  либералы были в это время партиями
только в  условном  смысле.  Они  не  имели  какой-либо
стройной и прочной организации, а оставались лишь груп-
пировками,  полуфеодальными кликами, ведущими между со-
бой  междоусобную войну.  Их политическое кредо выража-
лось не в программных документах, а в откровенной став-
ке на определенного сильного лидера (каудильо), видяще-
го перед собой одну-единственную цель - захват власти и
создание авторитарного режима.                         
   Нередко и сами каудильо, опираясь на собственные во-
оруженные отряды,  делали ставку на одну из двух сопер-
ничающих партий.  В том случае,  если тот или иной кау-
дильо добивался поста президента республики,  он  расс-
матривал  государственный  механизм  как свою вотчину и
без всяких стеснений назначал на государственные  долж-
ности  своих  партийных сторонников,  расплачиваясь тем
самым за оказанные ему политические услуги.  Но и  кау-
дильо  в  борьбе  за президентскую власть не полагались
только на партийную поддержку.                         
   Сама по себе оппозиционная партия на выборах заведо-
мо  не имела шансов на победу.  Действующий президент и
правящая партия использовали любые средства  для  того,
чтобы  не уступить своим политическим противникам госу-
дарственную власть во время выборов.  Они  использовали
все правовые и неправовые средства,  чтобы оказать дав-
ление на избирателей,  шли на подкупы, убийства полити-
ческих  противников,  на фальсификацию итогов выборов и
т. д.                                                  
   Именно поэтому каудильо делали основную ставку не на
выборы  и  свою "карманную" партию,  а на захват власти
насильственным путем,  прежде всего на  государственные
перевороты (пронунсиаменто). Трудящиеся массы, низы на-
селения,  находящиеся во власти каудильо и лишь поверх-
ностно  воспринявшие христианские заповеди,  оставались
равнодушными к этим  государственным  переворотам  и  к
судьбе демократических институтов в целом.             
   Таким образом,  политические партии в XIX в. в лати-
ноамериканских государствах были не инструментом пар-  
ламентаризма и демократии,  а частью специфической сис-
темы  - каудилизма.  Последняя строилась по существу не
на конституционно-правовой основе, а на грубой силе, на
традициях  и  на харизматическом авторитете предводите-
ля-каудильо.                                           
   Практически повсеместно каудилизм стал  тем  полити-
ческим фактором,  который тормозил становление демокра-
тических форм общественной жизни, придавал ей застойный
характер, порождал политическую нестабильность.        
   Парадокс состоял в том,  что большинство диктаторов-
каудильо,  несмотря на самые жестокие меры, применяемые
к политическим противникам, как правило, не могли долго
сохранить в своих руках государственную (президентскую)
власть. На насилие со стороны правительства его полити-
ческие оппоненты также отвечали насилием.  В результате
лишь  сравнительно небольшое число президентов в XIX в.
сохраняли свой пост до истечения срока. Значительная их
часть  была не просто свергнута в ходе очередного пере-
ворота, но и убита.                                    
   Феномен каудилизма  неразрывно  связан  в  Латинской
Америке  с  теми исключительными привилегиями,  которые
сохранила за собой армия еще с эпохи войны за независи-
мость.  Авторитарные и диктаторские режимы базировались
на милитаризме, который уходил своими корнями в колони-
альное прошлое.                                        
   Уже вскоре  после завоевания независимости ряд гене-
ралов и офицеров,  опираясь на свой военный  авторитет,
на поддержку земельной олигархии и церкви, установили в
своих странах военные диктатуры (Паэс в Венесуэле, Сан-
та-Крус в Перу, Флорес в Эквадоре и т. д.). В последую-
щие десятилетия в условиях внутренних политических раз-
доров и этнических конфликтов власть, как правило, зах-
ватывали каудильо, выходцы из армейской верхушки.      
   Политическая нестабильность ставила армию в исключи-
тельное  положение,  делала ее часто арбитром в полити-
ческих конфликтах.  Армия  не  считала  себя  связанной
конституцией.  После окончания войны за независимость в
течение последующих десятилетий XIX в.  численность ар-
мии не только не сократилась,  но и увеличилась. Так, в
маленьком Эквадоре вопреки ограничениям,  установленным
непосредственно в Конституции 1859 г., количество высо-
кооплачиваемых высших военных чинов явно превышало  все
национальные потребности (6 маршалов,6 дивизионных и 22
бригадных генерала).                                   
   В XIX веке благодаря активному вмешательству армии в
политическую  жизнь  государственные  перевороты  стали
обычным явлением в подавляющем большинстве латиноамери-
канских республик.  Их число  превзошло  все  известные
предшествующие  и последующие в мировой истории показа-
тели. С момента завоевания независимости и до конца XIX
в.  более  ста переворотов в Латинской Америке закончи-
лись победой мятежников и свержением старых  правитель-
ств. Пресловутые латиноамериканские пронунсиаментос бы-
ли не "революциями",  как это обычно утверждали сами их
организаторы,  а типично военными переворотами,  сопро-
вождавшимися простой сменой у власти различных  фракций
правящего  блока.  Новые каудильо мало что меняли в су-
ществующей социальной и политической системе.  Если они
в ряде случаев выступали с обещанием реформ, то это бы-
ло лишь грубой демагогией,  рассчитанной на  завоевание
популярности.                                          
   Таким образом,  обратной стороной каудилизма,  как и
любого авторитаризма,  построенного на силе государства
и  на умении харизматического лидера использовать в по-
литике свои личные качества,  была его  неустойчивость.
Президент-каудильо,  как  правило,  быстро  растрачивал
свой политический авторитет,  социальная база его  гос-
подства неумолимо сужалась, а сам он становился жертвой
нового заговора.                                       
   Характерные для Латинской Америки в XIX в.  огромные
социально-этнические контрасты, нищета трудящихся масс,
их бессилие перед всемогущей государственной властью  с
неизбежностью вызывали по мере дальнейшего развития об-
щества все возрастающий социальный и политический  про-
тест. Но он в силу низкого политического сознания низов
общества не мог вылиться в организованное движение про-
тив диктаторских режимов и каудилизма как таковых. Этот
протест выступал в то  время  преимущественно  в  форме
личностных, чисто локальных конфликтов.                
   Лишь в исключительных случаях,  например, в 50-х гг.
в Мексике,  накопившаяся ненависть к вполне  конкретным
угнетателям  (местные  помещики,  торговые  посредники,
священники и т. д.), а также к враждебной государствен-
ной  администрации толкали широкие массы народа,  в том
числе и индейцев,  на путь действительно  революционной
борь-                                                  
бы, готовящей  почву для прогрессивных преобразований и
укрепления ростков демократии.                         
   Конституционная нестабильность. Сменяющие друг друга
у  власти  каудильо  и  поддерживающие  их политические
группировки стремились внедрить  своих  ставленников  в
государственный  аппарат  и усилить идеологическое воз-
действие на население.  В связи с этим,  а также в силу
своего  собственного  честолюбия  новый  президент-кау-
дильо, как правило, отменял ранее действовавшую консти-
туцию  и в спешном порядке организовывал "принятие" но-
вой.                                                   
   Зависимость конституционного развития от  политичес-
ких  амбиций  очередного диктатора и поддерживающей его
военщины приводила к тому,  что государственно-правовая
история  многих  латиноамериканских  стран представляла
собой настоящую чехарду.  Так, в Эквадоре в XIX в. сме-
нилось 12 конституций,  в Боливии - 9, в Колумбии - 11,
в Доминиканской Республике - 15,  в Венесуэле - 11 и т.
д.                                                     
   Внешне большинство  латиноамериканских конституций в
XIX в.  сохраняли ставшие по-своему "священными" демок-
ратические  формы,  но  в условиях авторитарного режима
они были не более чем декорацией,  непременным условием
"политической игры". Эти конституции неизменно провозг-
лашали принцип разделения властей, выборность государс-
твенных органов,  демократические права граждан. Реаль-
ная же действительность в латиноамериканских  государс-
твах в XIX в. была далека от конституционной законности
и демократии.                                          
   Для отстранения народных масс от участия  в  полити-
ческой жизни устанавливались прямые избирательные огра-
ничения (имущественные, образовательные и т. д. цензы),
которые  лишали  большую  часть  населения  возможности
участия в выборах, а следовательно, и какого-либо влия-
ния  на  деятельность государственных органов.  Избира-
тельные кампании превратились в сплошную  цепь  прямого
насилия  со стороны государственной власти,  подтасовок
итогов выборов. Практически на выборах всегда "побежда-
ли" правительственные кандидаты, поэтому и парламенты в
латиноамериканских республиках,  как правило, были пос-
лушным орудием в руках президентов-диктаторов.         
   В качестве одного из средств укрепления "конституци-
онного" строя и обеспечения  политической  стабильности
во многих государствах субконтинента использовался осо-
бый правовой институт-"осадное положение"(estado de si-
tio),  который впервые был предусмотрен  в  Конституции
Чили 1833 г. Эта Конституция, разработанная консервато-
рами,  установившая в Чили унитарную и жестко централи-
зованную  республику  с  сильным  президентом во главе,
примечательна в том отношении,  что в отличие от других
латиноамериканских конституций представляла собой доку-
мент, действовавший около ста лет.                     
   Введение осадного (чрезвычайного) положения являлось
одной  из  прерогатив  президентской  власти и означало
приостановку конституционных прав и  гарантий  граждан.
Это узаконивало открытую расправу правительства со сво-
ими политическими оппонентами.                         
   Конституционную историю латиноамериканских республик
в XIX в.  нельзя рассматривать,  однако, как зеркальное
отражение интересов и воли лишь реакционных сил.  В ней
отразились и все сложности развития этнического и клас-
сового состава общества, противоречия формирования еди-
ной национальной государственности, неизбежное усиление
буржуазных элементов в политической жизни,  нарастающая
борьба  трудящихся масс против диктаторских режимов.  В
результате этой борьбы в некоторых  конституциях  нашли
свое  отражение  новые  и прогрессивные для своей эпохи
идеи и положения,  а сами эти правовые документы  стали
важными вехами в истории мирового конституционализма.  
   Конституционное развитие  Аргентины  и Мексики в XIX
в.  К числу наиболее значительных и действовавших  про-
должительное  время  конституций  в Латинской Америке в
XIX в. относятся конституции Аргентины 1853 г. и Мекси-
ки 1857 г.                                             
   Первая из  них была принята в результате свержения в
1852 г.  правившего в Аргентине в течение более 20  лет
одного  из  самых одиозных и свирепых во всей Латинской
Америке диктаторов - X. Росаса. Конституция, принятая в
следующем году,  подвела итог многолетней борьбе унита-
ристов,  федералистов и открытых сепаратистов, стремив-
шихся к уничтожению единого Аргентинского государства и
к закреплению власти за местными латифундистами -  кау-
дильо.                                                 
   Авторы Конституции использовали целый ряд идей севе-
роамериканских федералистов конца XVIII в.  (А. Гамиль-
тон и др.),  а также произведение прогрессивного арген-
тинского политического мыслителя X.Б. Альберди  ("Осно-
вы"),  доказавшего,  что новая аргентинская конституция
не должна быть доктринерским документом.  В ней следует
учитывать историю и потребности аргентинской нации.    
   В Конституции  был  подведен окончательный итог дли-
тельной борьбе по вопросам государственного устройства,
которое закреплялось в виде федерации.  Согласно ст. 1,
Аргентина являла  собой  "федеративную  республиканскую
представительную форму правления".                     
   Федеральное правительство  складывалось из законода-
тельной,  исполнительной и судебной  власти.  Законода-
тельным органом был, как и в США, двухпалатный конгресс
(палата представителей и сенат).  Исполнительная власть
вручалась  президенту,  избираемому путем двухстепенных
выборов на 6 лет без права  немедленного  переизбрания.
Систему федеральных судов возглавлял Верховный суд.    
   Каждая провинция  получала  право  на создание своей
конституции "республиканского представительного  харак-
тера", а федеральное правительство гарантировало каждой
провинции существование и функционирование ее  институ-
тов.  Конституция  в  ст.  109  прямо запрещала военные
действия между провинциями. Все конфликты между провин-
циями рассматривались Верховным судом. Враждебные дейс-
твия  провинции  по  Конституции  "квалифицируются  как
восстание или мятеж,  которые федеральное правительство
должно подавить в соответствии с законом". В таком слу-
чае президент с согласия сената или самостоятельно (ес-
ли конгресс находился на каникулах) вводил осадное  по-
ложение,  приостанавливал  действие конституционных га-
рантий.                                                
   В преамбуле Конституции особо говорилось о необходи-
мости  "создать национальный союз,  упрочить справедли-
вость;  укрепить мир внутри страны, обеспечить всем за-
щиту, содействовать общему процветанию" и т. д.        
   Конституция устанавливала  единство национальных та-
можен и тарифов,  утверждала необходимые для промышлен-
ного  развития  принципы  свободы  предпринимательства,
свободы торговли и судоходства,  единство мер и  весов,
денежной системы (ст.  9-12). В Конституции подтвержда-
лась неприкосновенность собственности и в связи с  этим
запрещались  конфискация  имущества как мера уголовного
наказания,  а также реквизиции,  которыми часто злоупот
ребляли  власти всех уровней в случаях военных конфлик-
тов и политической анархии.                            
   В ст. 67 говорилось, что федеральный конгресс должен
"содействовать всему, что повышает благосостояние стра-
ны,  ведет к прогрессу всех провинций и развивает прос-
вещение".  С этой целью он должен был поощрять развитие
промышленности и создание ее новых отраслей, строитель-
ство железных дорог,  каналов,  заселение пустующих зе-
мель.                                                  
   В Конституции Аргентины 1853 г. под влиянием "Основ"
X.  Альберди  впервые в истории конституционализма было
закреплено  положение  о  привлечении  иностранцев  для
быстрого развития страны. Статья 25 обязывала федерацию
"содействовать европейской иммиграции" и запрещала  лю-
бые  ограничения для иностранцев,  "которые приезжают с
целью обрабатывать землю,  содействовать развитию  про-
мышленности,  распространять науки".  В ст.  20 говори-
лось, что иностранцы пользуются всеми гражданскими пра-
вами,  могут  заниматься  любым промыслом,  торговлей и
профессиональной  деятельностью,  обладать   недвижимым
имуществом, покупать и продавать его, делать завещания,
плавать на судах по рекам и в прибрежных водах. Консти-
туция 1853 г.  дала толчок экономическому и социальному
развитию Аргентины по пути капитализма.  На  ее  основе
либеральные правительства (например, правительства пре-
зидента Д.  Соримьенто,  1868-1874 гг.) осуществили ряд
прогрессивных  мероприятий  (содействие  быстрому росту
иммиграции,  создание национального банка,  привлечение
иностранного капитала).                                
   Принятию мексиканской Конституции 1857 г.  предшест-
вовали длительное господство,  как и в  других  странах
Латинской Америки,  консерваторов,  выражавших интересы
клерикалов и земельной олигархии, а также серия военных
диктатур. Конституция была непосредственным результатом
мексиканской революции  1854-1857  гг.,  которая  стала
первой народной революцией в Латинской Америке, привела
в движение широкие индейские  массы,  находившиеся  под
влиянием радикально настроенного левого крыла либералов
("пурос") во главе с Б. Хуаресом. В учредительном конг-
рессе,   принявшем  Конституцию,  преобладали,  однако,
представители правых и умеренных кругов либералов ("мо-
дерадос"),  в результате чего она имела ярко выраженный
компромиссный характер.                                
Конституция запрещала  рабство  и долговую кабалу (пео-
наж), широко распространенную тогда в Мексике, отменяла
ряд привилегий (фуэрос) католической церкви и военщины,
ограничивала церковное землевладение.  В ней содержался
обычный  для латиноамериканского конституционализма пе-
речень политических прав и  свобод,  а  также  гарантии
неприкосновенности личности.                           
   При всей  декларативности этих конституционных поло-
жений само официальное подтверждение  гражданских  прав
после  многих  лет господства консерваторов и диктатуры
Санта-Анны имело прогрессивное  значение,  дало  толчок
капиталистическому   развитию  мексиканского  общества.
Так,  на основе Конституции были секуляризированы  цер-
ковные земли, началось возвращение захваченных латифун-
дистами земель индейских общин и т. д.                 
   Но последовавшее с конца 60-х годов постепенное  ос-
лабление  революционных  сил вновь привело к укреплению
позиций консервативно-помещичьих кругов, к установлению
в  1876 г.  самой кровавой в истории латиноамериканских
государств XIX в.  диктатуры П.  Диаса. Последний, имея
поддержку местных латифундистов и американских нефтяных
компаний,  правил Мексикой более 30 лет под  лозунгами:
"порядок и прогресс, либерализм, конституционализм", но
фактически лишил конституцию 1857 г.  ее изначально де-
мократического содержания.                             
   Свержение монархии и Конституции 1891 г. в Бразилии.
Наиболее значительные перемены в государственном  строе
латиноамериканских стран в XIX в. произошли в Бразилии,
где в течение многих десятилетий сохранялись рабство  и
застойные  формы  политической жизни,  что обусловило и
длительное существование  консервативной  разновидности
конституционной монархии.                              
   В конце XIX в.  под воздействием неуклонно развиваю-
щегося капитализма в Бразилии развернулось широкое або-
лиционистское движение,  которое привело в 1888 г.  (т.
е. позже, чем во всех других государствах мира) к отме-
не рабства.  Усилившаяся борьба за республику, получив-
шая широкую поддержку населения,  закончилась в 1889 г.
падением монархического строя.                         
   Принятие Конституции Бразилии в 1891 г.  происходило
в сложной политической обстановке. Плантаторы-фазендей-
ро, имевшие сильные позиции на провинциальном уров-    
не и тесно связанные с иностранным  капиталом,  стреми-
лись  к расчленению страны и противились созданию силь-
ной централизованной власти. Конституция, учитывая про-
тивостояние сепаратистов и унитаристов, закрепила феде-
ративное устройство Бразилии.                          
   Федеральные органы получили право вести внешние  де-
ла,  содержать  армию и флот,  устанавливать пошлины на
импорт,  чеканить монету, осуществлять почтовую службу.
За штатами сохранялись все полномочия,  которые не были
прямо отнесены к федеральной компетенции.  Каждый  штат
имел свою конституцию,  поддерживал внутренний порядок,
создавал свою систему государственных органов, сохранял
важные привилегии в экономической области: устанавливал
налоги на экспорт,  имел  исключительный  контроль  над
эксплуатацией  рудников  и  государственных земель.  За
этими необычайно широкими правами штатов скрывались ин-
тересы фазендейро, местной буржуазии и связанных с ними
иностранных компаний.                                  
   По Конституции федеральным властям запрещалось  вме-
шательство в дела штатов, за исключением случаев подав-
ления  восстания,  поддержания  республиканской   формы
правления,  осуществления федеральных законов,  восста-
новления порядка (по просьбе самого штата).            
   Структура федеральных органов (Президент, двухпалат-
ный Конгресс, Верховный суд), типичная для латиноамери-
канских государств и скопированная с  Конституции  США,
основывалась на разделении властей, действующих "в гар-
монии и независимо друг от друга".  Участвовать в феде-
ральных выборах могли лишь грамотные мужчины, достигшие
21 года. Конституция провозглашала свободу слова, печа-
ти,  собраний,  право на подачу петиций,  создавала тем
самым почву для последующей демократизации политической
жизни.                                                 
   Республиканская Конституция 1891 г.,  несмотря на ее
умеренность, явилась по сравнению с монархической Конс-
титуцией 1824 г.  важной вехой в истории Бразилии,  она
способствовала более быстрому  развитию  капитализма  и
становлению гражданского общества в этой стране.       

К титульной странице
Вперед
Назад