Штаб корпуса объявил конкурс на лучший проект памятни
ка. Приказ Кутепова гласил: «Русские воины, офицеры и сол
даты! Скоро исполняется полгода нашего пребывания в Галли
поли. За это время многие наши братья, не выдержав тяжелых
условий эвакуации и жизни на чужбине, нашли здесь безвре
менную кончину. Для достойного увековечения их памяти воз
двигнем памятник на нашем кладбище... Воскресим обычай
седой старины, когда каждый из оставшихся в живых воинов
приносит в своем шлеме земли на братскую могилу, где выра
стал величественный курган. Пусть каждый из нас внесет свой
посильный труд в это дорогое для нас и святое дело и принесет
к месту постройки хоть один камень. И пусть курган, создан
ный нами у берегов Дарданелл, на долгие годы сохраняет пе
ред лицом всего мира память о русских героях...»108
На конкурс было предоставлено восемнадцать работ. Первое
место и премию в пять лир получил проект часовни в псков
ском стиле, второе и три лиры —проект надгробия в римско-
сирийском, выполненный поручиком Технического полка Ни
колаем Акатьевым. Результаты конкурса утверждал Кутепов.
Он выбрал второй проект, так как его осуществление было про
ще и дешевле, выбрал, не подозревая, что таким же будет и па
мятник на его символической могиле на русском кладбище
Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем.
Согласно приказу Кутепова каждый, невзирая на чин и слу
жебное положение, принес по одному камню весом не менее
четырех килограммов. Внесколько дней было собрано 24 тыся
чи камней, даже малые дети несли гальку и камешки.
Девятого мая 1921 года памятник был заложен.
Как это назвать? Данью невозвратному прошлому? Зна
ком для будущего? (В мае 2007 года, завершая виток истори
ческого процесса, при содействии российских общественных
организаций этот памятник, разрушенный во время земле
трясения накануне Второй мировой войны, был восстанов
лен.)
Но одновременно с этим в лагере возрастали напряжен
ность и усталость. Все больше подавалось рапортов о переводе
в беженцы, то есть о выходе из полков. Это можно было назвать
смягченной формой дезертирства, во всяком случае Кутепов не
жаловал упавших духом. Их рапорты подолгу не рассматри
вались, а в конце концов беженцев изолировали в отдельном
лагере на расстоянии километра от воинского. Но и там они
должны были подчиняться воинской дисциплине, чтобы не
расшатывались основы воинской организации в корпусе.
Постепенно расслоение стало осознаваться не только в
штабе, но и в каждой палатке. Одни уже отказались в душе от
8 С. Рыбас
225
