163
Русские географические открытия XVIII—XX вв.
науки и практики. В результате проектированных
им обширных почвенных исследований можно
будет, мыслилось Докучаеву, разделить Россию,
как Европейскую, так и Азиатскую, «на извест
ное число физико-географических зон и обла
стей со строго определенными геологическими,
рельефными, почвенными, гидрологическими,
климатическими, растительными и фаунистиче-
скими особенностями, с тем или иным характе
ром фунтовых и почвенных вод, с тем или иным
населением и историческим прошл'ым». Эта за
дача должна быть разрешена «в духе учения об
естественноисторических зонах».
Вместе с тем Докучаев резко критикует приня
тое в его время официальное разделение Европей
ской России на 12 областей; деление это, говорит
он, страдает крайней искусственностью: «одни из
областей (центральная, земледельческая и про
мышленная) приурочены к характеру культуры,
другие (литовская и белорусская) к этнографии,
третьи к географическому положению, четвертые
(приозерная, прибалтийская) ни на чем не осно
ваны и пр.» [с указанной критикой Докучаева
нельзя согласиться].
Осуществить разделение территории СССР на
географические зоны я попытался в своей книге
«Природа СССР» (1937).
Докучаев не подозревал, что та новая наука,
основные вехи которой он намечал в своих на
бросках, и есть настоящая география. Мало того,
встатье «Место и роль современного почвоведе
ния в науке и жизни» (1898 г.) Докучаев выска
зывается в том смысле, что новая дисциплина,
устанавливаемая им, именно «учение о тех много
сложных и многообразных соотношениях и взаи
модействиях —а равно и о законах, управляющих
вековыми изменениями их,— которые существу
ют между живой и мертвой природой», что это
учение, находящееся «в самом центре всех важ
нейших отделов современного естествознания»,
не следует смешивать ни «с существующими от
делами естествознания, ни, тем более, с расплы
вающейся во все стороны географией».
Нужно отдать справедливость Докучаеву: то
понимание сущности географии, какое господ
ствовало в его время, именно в конце XIX в., мог
лосоздать об этой науке только такое представле
ние, какое дал о ней великий почвовед, именно
как о дисциплине, «расплывающейся во все сто
роны». Но современное определение географии
как науки о географических аспектах и зонах
вполне соответствует идеям Докучаева о новой
науке, изучающей зоны природы с точки зрения
закономерностей и взаимодействий между живой
и мертвой природой.
Следует очень пожалеть, что тяжкая болезнь
не позволила нашему великому почвоведу осу
щ ествить задуманный им сп ециальный труд
«о соотношениях между живой и мертвой при
родой», первой главой которого, как он пишет
(1898), являются его наброски, опубликованные
в 1898-1899 гг.
Надлежащую оценку идеи Докучаева в области
географии получили впервые, как мы говорили,
у К. Д. Глинки. Во «Введении» к 3-му изданию
«Почвоведения» (1927 г.) Глинка подчеркивает,
что в основе всех построений Докучаева лежит
идея о связи почвенного покрова с климатом,
рельефом, растительностью, материнской поро
дой, геологической историей страны, то есть идея
о «географичности почвы». «Изучая географию
почв,—говорит Глинка,—русский почвовед всегда
ясно представлял себе, как тесно спаяны явления
почвенной географии с явлениями ботанической
географии и даже с явлениями зоогеографии,
и предугадывал тот величавый синтез естествоз
нания, который в последнее время начинает вы
ливаться в учение о географических ландшафтах».
В ряде работ (1929, 1930 гг.) мною также от
мечено, какое значение для географии имеют
взгляды Докучаева.
-------------------------------
Статьи Докучаева 1898—1899 гг. по вопросу
о естественноисторических зонах стали извест
ны автору, к сожалению, только после работы
К. Д. Глинки 1927 г. До этого же он развивал свои
соображения о географических (ландшафтных)
зонах независимо, но на основе докучаевского
почвоведения. Автор рад, что имеет теперь случай
снова воздать должное памяти великого почвоведа.
---------------------------
Ъ & Ь
---------------------------
В заключение нужно прибавить, что зональ
ный принцип был вообще выдвинут на должное
место русскими географами. Оно и понятно, по
тому что на великой Русской равнине чередова
ние зон наблюдается вполне явственно. Следу
ет иметь в виду, что принцип зональности был
использован у нас не только ботаниками , но
и зоогеографами. Н. А. Северцов (1877) в своей
весьма ценной работе о зоологических областях
палеарктики делит палеарктику на такие пять зон:
1) тундра, 2) тайга, 3) «переходная зона» (= сме
