ней мере, три месяца в хорошую погоду, в настоящее же вре
мя года гораздо более. Все, что губернатор нам ни позволял,
делал то, по словам его, сам собою, приемля на свой собст
венный отчет. Невозможное дело, чтобы он приказал отвес
ти в городе дом для посланника и магазины для подарков, не
имев на то особенного повеления. Изъявленная им боязнь, с
каковою велел отмежевать нам место для прогулки в Кибаче,
доказывает довольно ограниченность его власти. Прибытие
наше в Нагасаки долженствовало возбудить всеобщее япон
цев внимание и было столь важным предметом, что о каж
дом, даже малозначащем притом обстоятельстве надлежало
посылать донесение императору. Я уверен точно, что после
всякой бытности у нас толмачей отправлял губернатор
курьера в Иеддо с извещением о всех переговорах, даже и о
словах, бывших часто такого рода, которые могли увеличить
японскую недоверчивость и раздражить высокомерие гордо
го сего народа. Мы узнали после, что Кубо, или светский им
ператор, не хотел ни на что решиться в важном сем деле без
согласия Даири. Первый отправлял к последнему нарочных,
дабы изведать в рассуждении нашего посольства волю сей
важной особы, перед которою благоговеют японцы с глубо
чайшим почтением. Итак, весьма вероятно, что нагасакский
губернатор получал касающиеся до нас повеления из Ми-
ако*, а не из Иеддо. Ни малейшего не имею я сомнения, что
спор о взятии почетной посланнической стражи на берег не
мог решить губернатор сам собою. От начала переговоров о
сем предмете до перехода посланника нашего в Мегасаки,
как выше уже сказано, прошел 21 день. В сие время можно
получить ответ даже из Иеддо, но из Миако еще скорее.
Посланник наш отправился жить на берег декабря 17-го.
Для перевоза его со свитою в Мегасаки прислал князь Физе
на свою собственную яхту**. Судно сие превосходило величи
ною своею и богатым убранством все виденные мною преж
де такого рода. Стены и перегородки кают на разные отделе-
* Столица Даири.
** Длина сего судна была 120 футов.
[
251
]
