наш объявил свое мнение: он был во всем согласен со мной,
а товарищи наши просили позволения подумать. Таким об
разом кончились в тот день переговоры: дикие удалились к
устью реки, а мы остались ночевать в горе.
Поутру дикие опять явились на прежнем месте и снова ста
ли просить об освобождении их пленных. Тогда я объявил
старшине, что из нашего общества пять человек*, считая их
людьми честными и добродетельными, решились им покорить
ся в надежде, что они нам никакого зла не сделают и на первом
корабле позволят отправиться в свое отечество. Старшина
уверял нас, что мы в предприятии своем не раскаемся и угова
ривал остальных последовать нашему примеру, но они упорно
стояли на своем и, выпустив из-под караула диких, простились
с нами со слезами и по-братски; мы отдались диким и пошли с
ними в путь, а товарищи наши остались на прежнем месте.
На другой день достигли мы Кунищатского** селения, где
хозяин мой, коему я достался, вышеупоминаемый старшина,
по имени Ютрамаки, в эту зиму имел свое пребывание. Булы
гин достался тому же хозяину, но по собственному своему же
ланию перешел к другому, которому принадлежала его супру
га; Овчинников и алеуты также попались в «разные руки». Что
же принадлежит до прочих наших товарищей, то они того же
числа, как с нами расстались, вздумали переехать на остров
Дестракшин, но на сем переезде нашли на камень, разбили
свою лодку, подмочили весь порох и сами едва спаслись. Ли-
шась единственной своей обороны —пороха, хотели они нас
догнать и отдаться кунищатскому поколению, но, не зная до
роги, встретили при переправе через одну реку другой народ.
Дикие эти на них напали и всех взяли в плен, а потом некото
рых продали кунищатам, а других оставили у себя. Хозяин
мой, пробыв около месяца у кунищат, вздумал переехать в
свое собственное жилище, находящееся на самом мысе Жуан-
де-Фука, но прежде отправления выкупил Булыгина, дав ему
* Штурман, Тараканов, Овчинников и два алеута.
** Имя одного поколения, недалеко от мыса Жуан-де-Фука живущего.
[ 8о6 ]
