— Вы разочаровываете меня, дорогая. Так могут думать
лишь, простите...
— Ну, хватит. — Голос ее задрожал. —Зачем передерги
вать? И упражняться в острословии, которым Шотландия
никогда не блистала.
В комнате повисла тишина. Барон, уязвленный в самое
сердце, враз помрачнел, поджав губы.
Линда, поперхнувшись тревогой возможной бури, провор
но шмыгнула из-за стола и принялась ворошить кочергой сы
рые поленья. Огонь взялся ярче. За время всего разговора,
который тянулся уже изрядно, она ни разу не посмела подать
голоса, зная, как всегда раздражают ее суета и глупые вопро
сы грозного господина.
Сама леди, охваченная легкой дрожью от смущения, кори
ла себя за допущенную неосмотрительность, за свой харак
тер, требующий кнута и шпор.
— Благодарю за откровенность. —Голос Нилла был крайне
низким. —Знаете, с детства я был лишен ласки, внимания...
И, пожалуй, вряд ли знал, что такое счастье. Зато смею предпо
ложить, что был дерзким и грубым, неблагодарным отпрыском
древнего рода. Впрочем, —он хмуро усмехнулся, —у нас в
Шотландии говорят: «У родителей обычно такие дети, кото
рых они заслуживают».
Барон замолчал, а у Аманды заныло в груди. «Похоже, я
по-настоящему ранила его. Нанесла обиду —горькую и непо
правимую», —подумала она и впервые испытала к этому че
ловеку жалость, а не страх.
— Простите, сэр. Пусть моя несдержанность не беспокоит
вас. Я... —Она запнулась, только сейчас ощутив озноб, охва
тивший ее в тот момент, когда она к своему облегчению поня
ла, что его гнев утих.
Они помолчали еще немного, и он уже миролюбиво сказал:
— А вам удалось подшутить надо мной.
— Я не люблю шутить, сэр. Но тон, избранный мною... со
гласна, не красит леди.
Корчма их встретила пьяным пением, хохотом и табачным
дымом со всего света. Многоликая толпа наполняла обшир
ное заведение.
536
